Константин Соловьев - Геносказка
Последнего можно было и не говорить — старик уже находился в гостиной. С такой непринужденностью, будто был неотъемлемой ее частью. Причем не самой представительной. Гензель хмуро наблюдал за тем, как странный посетитель меряет ковер нервными короткими шагами, обильно украшая его пятнами пыли со своего мятого костюма.
— Успокойтесь и сядьте, — раздраженно предложил он старику. — В глазах от вас рябит!
— Мало времени! — воскликнул тот. — Пока ключ у него, мы все в смертельной опасности! Возможно, каждая минута…
Его нервные движения раздражали даже больше, чем дребезжание дверного колокольчика. Гензель мрачно наблюдал за тем, как старик шагает туда-сюда по комнате. Словно жертва геноэксперимента, которой выжгли все нервные центры, кроме тех, что отвечают за безотчетную мышечную активность.
Гензель заскрипел зубами. Даже если он вернется на кухню, этот старик своими восклицаниями и хрустом старых костей совершенно перебьет ему аппетит. Гензель вспомнил о прохладной винной бутыли и вздохнул. Тяжело быть компаньоном геноведьмы.
— Значит, вот что, — сказал он, решительно хватая старика за костлявое плечо. — Изложите мне вкратце суть дела. В геномагии я понимаю не больше, чем в скорняжьем ремесле, но, если дело ваше срочное, возможно, я осмелюсь побеспокоить госпожу геноведьму и она займется вашим вопросом.
Прозрачные глаза старика засветились надеждой.
— Ключ! — воскликнул он, пытаясь обхватить Гензеля за предплечье. — Все дело в ключе!
— Что с ним?
— Пропал. Украден. И не только он. Я еще не проверял опись, однако кое-чего не хватает. Но главное — ключ!
— Какой ключ? — осведомился Гензель, ничего не понимая.
— Америциевый ключ!
От старика несло кислым запахом старости и дешевого нива. Остатки седых волос были всклокочены, губы мелко дрожали. Не требовалось иметь семь пядей во лбу, чтобы определить, что настойчивый посетитель пребывает в высшей стадии беспокойства.
Гензель не любил таких посетителей. И без них ему доставало хлопот в последние годы. Несмотря на то что оседлая жизнь в Вальтербурге была не в пример лучше их прежней, кочевой, суетной и зачастую опасной, если ты живешь под одной крышей с геноведьмой, беспокойство ты будешь ощущать чаще, чем всякое другое чувство.
«Удивительно, — подумал Гензель, взъерошивая поредевшие волосы на макушке. — Уж сколько всякой генетической магии я повидал за тридцать пять лет, что живу на свете, мог бы и привыкнуть, а все равно каждый раз, как к Гретель заявится очередной проситель, точно екает что-то под печенкой… Видно, не в человеческих это силах — привыкнуть к геномагии».
— Что еще за ключ? От чулана, что ли? — грубовато спросил он вслух. — Давайте по порядку. Прежде всего — как вас зовут?
Старик нетерпеливо дернул седой головой.
— Арло меня зовут. Ну или папаша Арло, так меня все соседи кличут. Спросите кого угодно на южной окраине, все знают папашу Арло.
— Теперь уже и не только на южной… — вздохнул Гензель. — Каким ремеслом занимаетесь?
Старик выпятил тощую костлявую грудь, в которой угадывалось несколько лишних ребер.
— Я — шарманщик. Точнее, был шарманщиком прежде. А теперь на пенсии.
— Ага, — сказал Гензель сам себе.
Дело обретало хоть и зыбкую, но ясность. Шарманщиками в Гунналанде называли уличных генофокусников. Наверно, из-за того что они бродили по улицам с биосинтезатором на груди, рукоять привода которого время от времени крутили. Только вместо музыки их аппарат исторгал из себя причудливые комки примитивной протоплазмы на радость детворе. Полуразумные пузыри всех мыслимых форм и цветов забавно ползали по мостовой, сливались друг с другом, отращивали ложноножки и свистели — нехитрое уличное развлечение.
Гензель не раз наблюдал за шарманщиками в Вальтербурге и находил их ремесло достаточно забавным для неприхотливой публики. Но Гретель всякий раз морщилась при упоминании о них, и о причинах ее неприязни не требовалось спрашивать. Гензель полагал, что дело в профессиональной ревности. Людям, посвятившим себя геномагии без остатка, неприятно, должно быть, наблюдать за тем, как их достижения используются в качестве ярмарочных фокусов.
— Ключ!.. — вновь беспокойно забормотал старик. — Во что бы то ни стало надо его вернуть. Уму непостижимо, как я допустил это!
Гензель вскипел. Акула, плавающая в невидимом море, стеганула хвостом.
— Еще одно упоминание о ключе — и я вышвырну вас наружу! Я же просил, изложите дело по порядку. У вас пропал какой-то ключ, я верно понял? Но отчего вы решили, что вам поможет геноведьма? Я же не зову геноведьму всякий раз, когда не могу найти свои сапоги!
— Не просто пропал, — жарко зашептал папаша Арло, задирая голову. — Он украл его! Мой ключ! И сбежал с ним!
— Так ступайте к капитану городской стражи! — посоветовал Гензель, не считая нужным скрывать раздражение. — Искать украденное — его работа, а не геноведьмы.
— Здесь все дело в том, кто украл!..
— И кто?
— Мой сын. Мой приемный сын. Это все проклятое дерево, теперь я убежден…
Гензель чертыхнулся. Надо было сразу вышвырнуть этого сумасброда с крыльца.
— Какое еще дерево? Вы издеваетесь, папаша?
— Ничуть не издеваюсь! Все началось с дерева! Оно всему причиной!
Гензель набрал в грудь побольше воздуха и медленно его выдохнул. Дерево. Сын. Ключ. Опасность. Ничего вразумительного из четырех этих пунктов не складывалось. Пока он раздумывал, не поздно ли взять шарманщика за шиворот и выставить за порог, папаша Арло, точно прочитав его мысли, торопливо зашептал:
— Вот как дело было… Началось все семь лет назад, как раз в тот год, когда вы с госпожой Гретель в Вальтербурге поселиться изволили. Расчищали мы тогда опушку, что к городской стене подступала. Очень уж много оттуда генетической заразы на город шло — то саранча размером с корову, то прочая нечисть, от которой житья никакого… Опушку ту давно генохворью попортило, деревья все гнилые и кривые, как в Железном лесу. Дрянь одна, словом, все стволы в язвах гнойных, а кое-где и зубы из коры торчат… И тут я вижу, значит, идет наш Джуз и тащит полено. Простите, Джузом мы нашего столярного кибера звали. Железа в нем пуда три, умишко куцый, как собачий хвост, но по части дерева опыт у него необычайный. Идет, значит, и тащит полено. Я сразу приметил, что древесина для нашего леса нехарактерная, очень уж гладкая, плотная, никакой гнили. У меня целая генетическая картотека есть гунналандской флоры, но такое дерево я впервые увидал. Мы, шарманщики, до новых генетических образцов всегда любопытны. Профессиональное… Упросил я Джуза отдать мне странное полено — для анализов. Ну как упросил… Честно сказать, не сразу он мне его отдал. Даже до драки дошло. Но я семь лет назад был покрепче, чем сейчас… Получил все же свое полено, хоть и с парой тумаков в придачу. Только анализы мало что дали: нет у меня техники подходящей. Да и таланта, прямо скажем, не бог весть. То ли дело сестра ваша, госпожа Гретель…
![Надежда Кожушаная - Нога [киносценарий]](/uploads/posts/books/276827/276827.jpg)
