Павел Молитвин - Спутники Волкодава
Хономер не единожды спрашивал у певца, кем же была пиратская адмиральша на самом деле, но тот лишь пожимал плечами или уклончиво отвечал: «Ак-Дара — на пиратском жаргоне означает „шквальный ветер“, а уж где он рожден, откуда прилетел: с севера, юга, запада или востока, — можно только гадать». Большинство песен об Ак-Даре — веселых, грустных, шкодливых или величественных — были чистым вымыслом, уж очень по-разному описывали они ее судьбу, дела и злодеяния. Поначалу это несказанно раздражало брата Хономера, во всем любившего ясность и определенность. Однако со временем он смирился с таким обилием взаимоисключающих друг друга версий, перестал доискиваться, где в них правда, а где ложь, и, беря пример с Тразия Пэта, уже не донимал Артола указаниями на содержащиеся в его песнях противоречия. И сейчас, услышав, что по настоянию товарищей тот собирается петь про удалую атаманшу, Хономер подсел к собравшимся в кружок гребцам, полагая, что услышит нечто новенькое.
Артол не разочаровал его, он вообще не часто повторялся. Перебирая струны старенькой фиолы, он склонил голову набок, словно прислушиваясь к чему-то неслышимому остальными, и негромко запел:
В смиренных дев обители девчушка
Жила и козпасла, но раз простушка
Пиратами замечена была,
Когда на берег моря забрела.
В день знойный всех манит его прохлада,
Пастушка освежиться в волнах рада,
Но вот что вам, друзья, узнать пора:
Подруги ее звали Ак-Дара.
Девчонка моментально оголилась
И в волны голубые погрузилась.
У всех пиратов слюнки потекли,
Они в окрестных скалах залегли,
Но лишь чистюля вышла из воды —
Накинули ей на руки путы.
Ах, если б не полдневная жара,
Злодеям не досталась Ак-Дара!
Корабль пиратов поднял паруса,
А в мыслях их лишь девичья краса.
И чтоб добычу честно поделить,
Чтоб очередь свою не пропустить,
Команда кости начала метать,
Но всех смог капитан переиграть.
Так девушка досталась главарю —
Кровавому убийце Бабирю.
Печален юной пленницы удел —
Мерзавец ею силой овладел,
Но так она понравилась ему,
Что больше не досталась никому.
Изрядно золотишка он отдал
Тому, кто спорить с ним не пожелал,
Задир же, я вам точно говорю,
Жестоко изувечил Бабирю…
Надувавший паруса попутный ветер гудел в снастях и, казалось, подпевал Артолу. Мореходы тоже, как могли, подтягивали сиплыми голосами, а Тразий Пэт — неизменный слушатель и почитатель певца — легонько отбивал такт босой ногой. К концу плавания молодого мага стало почти невозможно отличить от гребцов, и Агеробарб не раз ставил это Тразию на вид, но тот пропускал подобные замечания мимо ушей.
И год, и два несчастная девчонка,
Как сорванная с якоря лодчонка,
С пиратами скиталась по морям,
Неся разор купеческим судам.
Забыв девичий стыд, пила вино,
Любовникам утратив счет давно,
Не зря кричал: «Дождешься — запорю!» —
На Ак-Дару ревнивый Бабирю.
Не раз клинок случалось обнажать
Злодею, чтобы девку отстоять,
И вот в таверне старой «Полгроша»
Он в сердце получил удар ножа.
Задумал Ак-Дару на ложе взять,
Команду Бабирю к рукам прибрать,
Корабль его присвоить злой пират,
Которого все звали Казарат.
И все бы вышло так, как он хотел,
Никто ему перечить не посмел —
Умен жестокосердный лиходей,
Посулами умел привлечь людей,
Кого ж не обмануть, не устрашить,
Готов он был купить или убить.
Все получалось, дело шло на лад,
В одном лишь просчитался Казарат.
Напрасно Ак-Дару он возжелал,
Вонзила она в грудь ему кинжал.
Собрав команду, справила поминки
По Бабирю, но ни одной слезинки
Не пролила, себя же объявила
Наследницей его — вот шуму было!
Но в море вышло судно на заре,
Подвластное отныне Ак-Даре.
Одних ласкала, а других поила,
Кого-то острой сталью поразила —
Недаром девка шлялась по морям.
Ни в чем не уступая морякам,
Умела паруса спустить, поднять,
Могла и за штурвалом постоять,
И даже волны высотой с гору
Нисколько не пугали Ак-Дару…
— Корабль! — донесся с верхушки мачты голос впередсмотрящего. — Черная джилла слева по борту!
Маниса покрутил усы и направился к левому борту, но остальные мореходы не двинулись с места — эка невидаль: джилла. Только Тразий Пэт навострил уши и поднял голову, хотя со своего места разглядеть появившийся на горизонте корабль, конечно, не мог.
Пираткой стала бывшая пастушка,
Ее и закадычная подружка,
Пожалуй, не узнала бы, когда
На абордаж брала она суда.
Один корабль взяла, второй и вот —
Флотилию пиратскую ведет.
И в городах прибрежных детвора
Дрожала, слыша имя Ак-Дара.
Пиратский флот торговле угрожал,
Суда топил, селенья разорял,
И чтоб лихую девку обуздать,
Злодеев чтоб примерно наказать,
Эскадры три из трех приморских стран
Пустились в путь, но на море туман
Затем и шторм им нанесли урон,
Хоть вел эскадры славный Либерон.
Корабль его на риф забросил шквал,
Готовиться стал к смерти адмирал.
Эскадры разметало — не собрать,
И помощи им неоткуда ждать.
Остался путь один — идти на дно,
Однако так судьбою суждено,
Что был — вот смех! — пиратами спасен
Отважный, знатный, умный Либерон.
Приметив средь спасенных адмирала,
Его пиратка убивать не стала,
Решив сперва красавца допросить,
Помучить, а потом уж порешить.
Но чем она с ним дольше говорила,
Тем более к нему благоволила,
И в результате с ночи до утра
Беседовала с пленным Ак-Дара.
Ах, если б они только говорили!
Так нет, еще друг друга полюбили,
Забыв, что жизнь превратностей полна
И ненависть их разлучить должна.
Меж тем в злодейском флоте главари,
От зависти пуская пузыри,
Гудят, как будто злая мошкара,
Над ухом: «Предала нас Ак-Дара!»…
— Капитан, эта джилла похожа на сторожевика из Мавуно! Он сменил курс и движется за нами! — заорал впередсмотрящий.
