Галина Гончарова - Азъ есмь Софья. Царевна
— Лянцкоронский? Как он там?
— В Каменце комендантствует. Говорит, краше прежнего город отстроили. Не жалеешь, что уехать пришлось?
— С Басей? Да хоть небо на землю падай! Никогда не пожалею! Без нее дышать нечем, да и незачем!
— Да… сейчас я тебя понимаю. Знаешь, я бы тоже с Еленой уехал куда‑нибудь… да нельзя. Сына надо растить, врагов воевать…
— Панов приструнять.
— Разбойников гонять…
Мужчины переглянулись и весело расхохотались, отлично понимая, что иногда грань между этими двумя весьма условна. Отсмеявшись, Ежи стал серьезным.
— Я тебе привел двадцать тысяч войска. Бери и владей.
— У тебя двадцать, да у меня пятнадцать…
— А турок?
— Сто двадцать. Тысяч. Две тысячи пушек, почти сорок тысяч лошадей, десять тысяч слонов, по пятнадцать тысяч волов и мулов…
— Справимся, — Ежи и не сомневался. И не таких видали, а и тех бивали, как говорят на Руси.
— Должны. Обязаны. С тобой государь говорил?
Ежи чуть опустил ресницы.
Говорил. Да еще как говорил.
— Нам нужна не просто победа. Нам нужно…
— Да. Хотя добиться этого будет втрое тяжелее. Победить бы куда как проще было…
Ежи кивнул. Проще, да вот — надобно государям иное. А значит — сделаем! Воину не обязательно быть хорошим политиком, но коли уж ты войска водишь — должен уметь многое. В том числе и понимать, к чему приведет тебя победа или поражение.
О чем промолчали мужчины?
О том, что победа‑то не нужна была ни Руси, ни Польше.
К чему?
Пока турки с австрийцами сцепились, русские могут получше укрепиться и задержаться в Крыму. А поляки могут оттяпать себе хоро — оший такой кусок земель, и что важно, удержать их. Не одни, так вторые за помощь расплатятся. Или контрибуцией отдадут.
Война должна пойти взатяг.
Леопольду сие невыгодно?
А кто он, Леопольд? Сват, брат? С ним детей не крестить, Бог миловал. А от тирании Габсбургов половина Европы стонет. Там, Бог даст, и французы помогут. Только вот Леопольду — или Сулейману?
Европа медленно превращалась в кипящий котел, и паны готовы были поспособствовать. Опять же, к своей выгоде.
Между прочим, где война — там трофеи. Где трофеи — там бунтов поменее, а в Польше это важно.
Хоть и любят там Михайлу, хоть и гордятся, а все одно, спесивых дураков не перевести. Вот и пусть они хоть все на войне полягут.
Дурак с возу — волки сдохли!
* * *— Вот ведь наглость!
— Лешенька, это папа. То есть — самый мощный человечище всея Европы. Глыба, я бы сказала.
Софью ситуация откровенно забавляла, а мальчишки злились.
— Да будь он хоть папой, хоть мамой! Каз — зел!
Софья умилилась интонации, с которой Иван произнес это слово. Вот уж стоит ли ужасаться, или смеяться, но кое — какие привычки вылезли здесь. Из двадцать первого века вылезли.
Но ведь и правда — козел!
Его святейшество непорочное, папа римский Иннокентий, порядковым номером одиннадцатый, потерял и рамки, и совесть. Хотя вроде бы и папой стал совсем недавно?
И что обидно‑то — мужик неплохой.
Суровый, серьезный, разогнавший всяких родственничков и знакомых, прихлебателей и лизоблюдов. И начавший постепенно закручивать гайки для кардиналов.
Софья одобряла эту его инициативу. А вот другую…
Кеша, в миру вообще Бенедикт Одескальки, еще до своего избрания конфликтовал с Людовиком Французским. И сейчас Король — Солнце пошатывал под ним трон.
Ой, пошатывал.
Подумаешь — папа. Да у нас французские короли таких вертели, как хотели. И не раз вертели!
Ты его отлучишь, а он с войском в гости — и копьем к пузу в качестве аргумента. Случалось, знаете ли. А то, что пару — тройку сотен лет тому назад, так это неважно. Старые традиции — хорошая штука! Всегда вспомнить можно.
Опять же, даже вспоминать иногда ни к чему. Турки поработают. А мы либо их поддержим, либо вам ножку подставим — как удобнее будет. Поспособствуем.
Так что Бенедикт в чем‑то даже обрадовался.
Вроде бы ситуация сложная. Русский царь, при посредстве императора Священной Римской Империи сватается к дочери португальского короля. Совет да любовь?
Ну да…
Так невеста‑то католичка. А царь… а он — кто?
Православный?
Неубедительно. Это почти что и не христианин. Псалмы читают на варварском языке, реформы какие‑то проводят, да и к тому же…
Софья не зря старалась. Слухи о ее проклятии поползли, что та квашня. Липкие, раздувающиеся, самые разные…
Царевна прокляла иезуитов…
Полоцкий проклял царевну…
Царевна весь орден пообещала раздавить, и царь ее в том поддержал…
Правды там было маловато, ну так откуда ей взяться в слухах и сплетнях? Зато подробностей… чуть ли не до того, что царевна кровь у Симеона из горла пила. Софья только посмеивалась. Пусть боятся, меньше проблем будет. Хотя основная часть и не боялась. Ну подумаешь там — дохлый иезуит? А чего это он на эшафоте оказался?
Царя убил?
Аааа… простите, такое и в цивилизованной Европе не одобряется. Там такого, неодобренного, много. Мытье, учение, цареубийство…
И те слухи доползли до папы римского. И сейчас Климент требовал от царевича, во — первых, удалить от себя сестру — ведьму. Во — вторых, пустить на Русь иезуитов.
Это — для начала, потом еще что‑нибудь попросить можно. А то ведь принцесса пока хворает…
— Соня, ты к этому недостаточно серьезно относишься, — Алеша смотрел задумчиво. — Они ведь… и правда тебя ведьмой считают.
— И пусть считают. В Европу я не поеду, а на Руси меня не достанут. А вот ответить стоит. Знаешь что, братец, а давай‑ка мы напишем ответ Кеше?
— Выкладывай? — Иван отлично знал жену и понимал, что такое шкодное выражение ее лица…
— Маркиза де Монтеспан. Ля Вуазен. Аббат Гибур.
— И?!
— Черная месса.
— Что?!
— Как!?
Софья усмехнулась, мысленно поблагодарив 'Анжелику'. К чему тут история, когда эту книгу, наверное, половина России читала, а вторая — фильм смотрела?
— Эта компания служит черные мессы. И проводит их аббат Гибур. Маркиза молится о том, чтобы удержать короля. А проходит это под чутким руководством Катрин Монвуазен. Или ля Вуазен, как‑то так. Можем написать папе и поинтересоваться, чем ему не угодила я. Тем, что пресекла бесчинства такого же 'аббата'?
— Соня, но откуда?!
Алексей лишний раз убедился в гениальности сестры. Царевна невинно пожала плечами.
— Алешенька, ну мы ж не просто так посольства рассылаем?
— Но узнать такое?!
— Мы вкладывали дикие суммы в обучение наших людей. Вот тебе и отдача.
