Робин Бейли - Врата Черепа
Стужа медленно поднялась к трону по ступенькам из слоновой кости. Изумруды, которыми был инкрустирован старинный трон, вспыхнули, многократно отражая свет, излучаемый Рукой Славы. Она обошла его, приблизившись к висевшей за ним драпировке. Стужа опустила Руку, чтобы не загорелась материя. Раздвинув занавеси, она увидела камень.
Аки показала ей его только спустя много дней после назначения Стужи на должность начальника дворцовой стражи. Стужа положила на камень ладонь и надавила.
В стене открылся потайной ход. Поправив драпировки и приведя в движение механизм, запиравший дверь, девушка пошла дальше.
Система потайных туннелей была такая же древняя, как и само здание. По ним можно было пройти в любое из наиболее важных дворцовых помещений, включая кухни и конюшни. Но главное — по ним можно было добраться до королевских покоев, которые монархи занимали еще за сотни лет до Аки. Став королевой, Аки предпочла жить в башне, она не желала спать в кровати, в которой шпионы Алеппо убили ее отца.
Стужа полагала, что у Тогрина Синтелла не было столь же веских оснований отказываться от самых роскошных покоев во всем Марашаи, если не во всей Коркире.
Путь девушке был знаком, и она шла быстро и уверенно, держа над собой Руку, освещавшую ей путь, и смахивая мечом паутину. Изнутри тоннеля были видны двери, скрытые от глаз обитателей тех или иных покоев. Стужа останавливалась около нескольких и прислушивалась. Однако из-за дверей не доносилось ни звука, и Стужа двинулась дальше.
Она ориентировалась по числу дверей. Перед четырнадцатой по счету девушка остановилась.
Она даже улыбнулась, подумав, как несложно было сюда добраться. Но улыбка быстро исчезла с лица девушки. Чтобы оказаться здесь, ей пришлось приложить огромные усилия, а Уне, которая не была ведьмой и занималась лишь целительством — принести настоящую жертву. Стужа никогда не забудет выражения, застывшего в глазах старухи, когда все было закончено.
Но Рука сослужила свою службу. Теперь девушке осталось лишь выволочь бесчувственного Тогрина за пределы города в какое-нибудь укромное место, где она смогла бы его допросить. Он очнется в цепях, и она заставит его говорить, даже если для этого потребуется содрать с него кожу.
В двери было проделано крошечное отверстие. Стужа вложила меч в ножны и приникла к глазку. Через него виднелся лишь маленький участок комнаты, однако на стене было предусмотрительно прикреплено зеркало из полированного металла, в котором отражалась вся центральная часть покоев.
Стужа чуть не вскрикнула. Тогрин Синтелл не спал! В комнате ярко горели свечи и лампы. Тогрин сидел за высоким столом, заваленным грудами бумаг. Пробежав документ глазами, он поставил на нем свою печать и потянулся за следующим.
Если она будет действовать осторожно, ей не придется тащить это жирное тело через весь город.
Стужа аккуратно положила Руку Славы на пол. Пальцы уже наполовину обгорели. Вероятно, покидать город Стуже придется без ее защиты. Как только плоть истлеет, магическая сила начнет исчезать. Однако пока она была еще достаточно действенной, и Тогрину нельзя смотреть на Руку. Девушка огляделась: к счастью, вокруг не было ничего, что могло бы воспламениться от пылающей Руки. Стужа снова достала меч и нажала на механизм, отворяющий дверь. Камень в стене бесшумно отъехал в сторону. Стужа ринулась вперед и через секунду уже стояла на покрытом ковром полу. Но затхлый воздух из тоннеля проник в комнату еще быстрее.
Почувствовав его, Тогрин повернул голову, и в тот же миг к его горлу было приставлено острие меча.
Глаза Тогрина расширились от ужаса, но, увидев прижатый к губам палец и суровый взгляд Стужи, он сдержал крик. Тогрин сидел на краешке стула и дрожал.
Острие меча легонько кольнуло его в грудь. Стужа потянулась к бумаге, обмакнула перо в чернила и написала: «Отошли стражу». Затем жестом приказала Тогрину двигаться к двери, выходившей в главный коридор.
Он медленно поднялся, неотрывно глядя ей в глаза. В бархатных тапочках он шел по пушистому ковру совершенно бесшумно, но и Стужа в своих сапогах двигалась не менее тихо. Когда Тогрин взялся за дверное кольцо, меч ткнул его под ребра, недостаточно сильно, чтобы ранить, но все же он прекрасно понял предостережение. Тогрин слегка приоткрыл дверь.
Стражники повернулись. Он услышал, как лязгнуло оружие.
— Нет, не входите, — произнес Тогрин. — Вы свободны на этот вечер. В такой час и в столь спокойном месте, как этот город, мне ничего не грозит. Выпейте вина и найдите себе подружек.
Стужа задержала дыхание. Улыбка тронула было ее губы, но тут она заметила, как Тогрин подал солдатам знак, сделав им едва заметный жест.
Улыбка сползла с губ Стужи, издавшей тихое рычание. Она ударила Тогрина в живот и грубо отпихнула его подальше от входа. Затем широко распахнула дверь и сделала два выпада. Два тела с грохотом повалились на пол, и на каменных плитах разлилась кровавая лужа. Она переступила через них, чтобы проверить, нет ли еще кого-нибудь в коридоре. Только эти двое, других свидетелей не было.
Она втянула их в королевские покои и захлопнула дверь. Тогрин стонал, скрючившись на ковре. Девушка с презрением наблюдала, как он пытается встать, затем двинула ему в челюсть, выбив несколько зубов.
Он поднял на нее глаза, по его подбородку стекали слезы и кровь. Ее алый клинок мелькнул у его левой брови. — Они не должны были погибнуть! — прошипела она. — Ты пожертвовал их жизнями совершенно напрасно!
— Солдаты… — простонал он, сплевывая красную пену вместе со своими зубами. — Долг перед королем!
— К черту долг и тебя тоже! — Она взяла его за волосы и вытерла о темные патлы свой меч. От страха Тогрин даже не стонал. Когда оружие снова засверкало, она сделала несколько шагов назад, чтобы посмотреть на стражников, которых убила. Она знала их обоих, хорошие парни, не раз угощавшие ее вином в таверне, когда Стужа еще была простым наемником. Теперь их жизненная сила впиталась в ковер вместе с кровью.
Девушка вновь повернулась к Тогрину и указала на стул, стоявший рядом с письменным столом.
— Поднимайся, — велела она. Так как он, по ее мнению, двигался недостаточно быстро, она снова ударила его, наверняка сломав несколько ребер. Его лицо исказилось, дыхание перехватило. — Шевелись, — процедила она сквозь зубы.
Сделав над собой усилие, он поднялся, поковылял к столу и с опаской сел. Через мгновение гримаса боли, искажавшая его лицо, исчезла. А на распухших губах мелькнула чуть заметная ухмылка.
— Милая девчушка, — произнес он, — ты будешь умирать очень долго.
