Павел Молитвин - Город Желтой Черепахи
Я развалился на тахте, прикрыл глаза и подумал, что, не встреться мне Се, еще неизвестно, как бы сложились мои отношения с госпожой Сихэ. Человек, попавший в чуждый ему мир, не должен привередничать и пренебрегать добрым к себе отношением. Я рассмеялся собственной зауми, но тревожные мысли о ждущей меня девушке прогнать не смог.
Собственно, о любви здесь не могло быть и речи. Но звук голоса, соприкосновение тел, запах — это ведь тоже что-то значит. И пусть ханжи рассуждают о плотском как о чем-то второстепенном, много ли без него будет стоить единство душ? На земле соединились две половины человека, созданные на небе… А не встретились бы, не произошло бы дивной случайности, в которой кто-то усматривает закономерность, неужели они так бы и остались одинокими в мире? Вовсе нет. Нашлась бы другая половина для каждого, потекла бы жизнь по другому руслу. Значит, много наших половин бродит по земле. А уж с какой повезет соединиться и что этому поможет — взгляд, слово, пожатие рук — не все ли равно?
Мысли мои все больше теряли определенность, все дальше уходили от дома Чанси, от госпожи Сихэ, от ждущей моего возвращения девушки, к которой я испытывал нечто большее, чем простую симпатию. Но и на них, еще не названная, почти никак не ощутимая, лежала тень, накрывшая и уничтожившая Город Желтой Черепахи, — тень Лабиринта.
* * *— Я считаю, что вечерняя трапеза — дело интимное и присутствие посторонних может только все испортить.
Я кивнул. Госпожа Сихэ разлила бульон по чашам, поставила между нами блюдо с жареным мясом.
— Как тебя принял господин Гуанли?
— Как нельзя лучше. Мы обменялись кольцами. — Она слегка повернула ладонь, чтобы я мог видеть символ помолвки. — С сегодняшнего дня я его невеста, а свадебные формальности мы завершим по возвращении на родину.
— И когда вы собираетесь отбыть?
— Как можно скорее. Последний корабль Гуанли должен прийти через один-два месяца. Большую часть товаров мой жених уже отправил, и по крайней мере три корабля прибыли благополучно.
— А много ли еще восточных купцов осталось в Городе?
— Пятеро, и с ними около сотни слуг.
— Им удается противостоять влечению Лабиринта?
— Влечению Лабиринта? — Госпожа Сихэ удивленно вскинула брови. — Ах да, мой отец… Никакого влечения нет. Кто хочет, идет, кто не хочет — нет. Но идут в основном люди, не имеющие цели в жизни или отчаявшиеся этой цели достичь. Трусы, боящиеся смерти, глубокие старики, неудачники или уроды.
— Уроды?
— Ну да. Для того чтобы Лабиринт изменил их внешность. А нормальному человеку что делать в Лабиринте? — Госпожа Сихэ поднесла к губам бокал, из которого еще вчера пил Чанси.
— Значит, твой отец?..
— Да, он всегда грезил, не мог остановиться на достигнутом и насладиться прелестью доступного. Философия — для купца штука вредная. На родине он мог бы достигнуть очень высокого положения. Мог иметь все, чего душа ни пожелает, но душа его жаждала самопознания, и ясно, что он был обречен.
— Значит, твоя цель занять высокое положение?
— Все мы, кто остался и не ушел в Лабиринт, хотим этого. Тщеславие, жажда власти, стремление возвеличиться, наверно, самый прочный канат, привязывающий человека к жизни. Нет его — и появляется «влечение Лабиринта». — Госпожа Сихэ улыбнулась. — А я хочу власти! Хочу видеть толпы людей у моих ног! И я их увижу! — Глаза ее сверкнули, и она на миг прикрыла их ресницами.
— Но почему же тогда не бегут слуги?
— Большинство ушли. Нормальных людей так мало. — Она потянулась к плодам. — Остались только те, кто хочет возвыситься. Это здесь они слуги, хотя ты мог заметить, что отношения у нас почти семейные. — Она вновь улыбнулась. — Иначе тут нельзя. Однако, вернувшись на родину, они сразу станут значительными господами. Пятая часть всего, что есть в доме, по уговору принадлежит им, а это, поверь, совсем не мало.
— Вероятно, — согласился я, вспомнив сваленные в зале приемов вещи. — Значит, остались только властолюбцы? А правда, что Лабиринт может изменять внешность людей?
— Может. Он даже может сделать женщину мужчиной, а мужчину — женщиной. Он даже способен женщину сделать девушкой. — Госпожа Сихэ захихикала. — Да только никому в этом проку не бывает.
— Почему? — У меня уже мелькнула догадка, и я поспешил ее проверить. — Прошедшие Лабиринт не могут иметь детей?
— Ха! Они не только не способны делать детей, они не могут любить. Им это не надо, они этого не хотят. Ну правильно, должен же Лабиринт брать что-то взамен. Ведь это только в сказках чудеса творят бесплатно. — Госпожа Сихэ пригубила бокал. Я и не заметил, что она успела изрядно подзаправиться.
— А какая разница между шуанами и шапу?
— Ну… Шуаны — это те, кто входил в Лабиринт раз или два и еще что-то чувствует, соображает. А шапу — это уже готовые. Те, кого Лабиринт слопал. Их уже ничто не интересует, они даже есть не хотят, потому и мрут. Если бы не это, на острове давно уже было бы нечем дышать. А впрочем, это все ерунда. Это нас не должно волновать. — Госпожа Сихэ отодвинула недопитый бокал. — Мы-то не шуаны и не шапу. Мы в состоянии получить от жизни массу приятного и, главное, способны хотеть это получать. — Она поднялась и подошла ко мне. — Ты ведь еще способен хотеть, не так ли?
Она нагнулась и попыталась поцеловать меня, но я отстранился.
— Погоди, сядь. Я способен хотеть, но тебя не хочу.
— Ну, яг-не-но-чек! — укоризненно и слегка насмешливо протянула госпожа Сихэ. — Не огорчай меня. Ты вел себя вчера просто прекрасно. Не порть впечатление, не набивай цену. Или ты хочешь что-нибудь получить за услуги? — Она направилась к туалетному столику и вернулась с двумя уже знакомыми мне фарфоровыми чашечками. — Пей, а потом проси чего хочешь. Возьмешь в доме любое барахло. Все, что приглянется. Человеческие отношения дороже.
— Не буду пить, — твердо сказал я. — У тебя мужиков, кажется, и так хватает.
— Ревнуешь? Да ведь это не мужчины — рухлядь безмозглая! Для них что женщина, что корова. Надоело! Ну, пьешь?
— Нет, — сказал я и поднялся из-за стола. В одном из соседних залов есть выход в коридор, ведущий на крышу дома, с которой можно перебраться на крыши соседних зданий. Кажется, пришла пора им воспользоваться.
— Ладно, — неожиданно согласилась госпожа Сихэ. — Не хочешь — не надо. Раз договорились ждать до вечера, будем ждать. Может, тогда ты смилостивишься. — Она несколько раз хлопнула в ладоши. — Орехов, сладостей, вина?
— Лучше продолжим нашу беседу.
— Ну-ну, — подбодрила она меня.
— Расскажи мне, что такое Лабиринт, как он возник и кто такие рыбаки?
