Татьяна Турве - Наваждение
Сергей внезапно заметил за собой, что судорожно поджимает пальцы на ногах, точно от холода, — а это еще что за идиотизм? Распрямляемся, плечи шире! По большому счету, ему наплевать, что они там говорят!.. Да только голова словно без его участия упрямо разворачивалась в одном и том же направлении: у Эльфа оказались красивые глаза и капризная ямочка на подбородке. Странно, ему всегда нравились высокие и чтоб с ногами от ушей, а эта маленькая. Сидит себе, улыбается, покачивая носком босоножки, и смотрит только на него… Или это просто кажется?
— Не зевай! — предупредил Эдик и нанес внушительный удар в корпус, прямо под солнечное сплетение. Сергей не успел закрыться и согнулся пополам, чертыхаясь сквозь зубы.
Янка поморщилась, словно от зубной боли: вот поэтому она терпеть не может все эти контактные виды спорта:
— Пошли! Мы на них плохо действуем.
Глава пятая. Мама
Понимание — всего лишь частный случай
непонимания.
(Козьма Прутков)
Кот, как полагается, встречал хозяйку у двери: танцевал на задних лапах, задушевно мяукал и вовсю размахивал хвостом. Соблюдая ежедневный приветственный ритуал, Яна подхватила его на руки:
— Гаврюха, привет!
Мама, судя по всему, давно ее караулила: выскочив из гостиной, даже не поздоровалась, а начала прямо с места в карьер:
— Почему ты не в художке?
— Я с аэробики. Я устала, — Янка с размаху плюхнулась на диван, не выпуская из рук кота, и по старой привычке подобрала ноги. "Значит, нормально переодеться не получится", — с каким-то вымученным олимпийским спокойствием заметила про себя. Только вот надолго ли его, спокойствия, хватит?..
Гаврюха ластился к ней по полной программе: игриво толкал ушастой головой, распушивал роскошный, похожий на трубу хвост, приглушенно мурлыкал и ворчал, напоминая по звучанию хорошо смазанный мотор. Явно выпрашивал свою колбасу. Как-то не укладывалось в голове, что всю эту богатейшую звуковую гамму издает один и — скажем прямо! — не таких уж гигантских габаритов кот. Вот голова у него большая, это да — широкая и лобастая, как у математического гения, этим он сильно отличается от остальных кошачьих сородичей. Но Янку это никогда не смущало, скорей наоборот, она еще с самого начала авторитетно всем заявила: "Широкий лоб — значит, умный, много мозгов."
И в самом деле, их Гаврюха по многим параметрам не вписывался в обычное определение "домашнего животного", аж никак! Уже не раз Яне казалось, что кот исподтишка за ними всеми наблюдает и складывает о каждом свое (причем далеко не всегда благосклонное!) мнение. Не зря ведь она пришла в неописуемый восторг от ловко подсунутой папой новой книжки, которая так и называлась: "Жизненная философия кота Мура". (Кажется, Гоффмана.) Книжный котяра там в строгом секрете от хозяина выучился читать и писать, чтоб на закате жизни накатать свои мемуары и издать их солидным тиражом. С тех пор Янку временами одолевали не очень умные мечты…
Гаврила появился у них прошлой осенью и с тех пор прочно влился в семейный быт (так бы ее мысль озвучила, наверное, мама). Подобрали его вместе с отцом в прямом смысле на помойке — впрочем, об этой пикантной подробности сразу же договорились перед мамой не упоминать. А то результат предвидеть несложно, угадываем с трех раз…
Дело было так: возвращались домой теплым безлунным вечером, над головой сгущались синие сумерки и ветер порывами доносил не слишком благовонное "амбрэ" из соседнего мусорного бака. И вдруг как раз из-за этой мусорки послышался отчаянный писк. Когда подошли поближе, прямо им под ноги выкатился крошечный котенок, больше похожий на комочек серого пуха, взъерошенный и перепуганный. (Яне показалось, что он еще и ходить не умеет, до того неуверенно покачивался на растопыренных для равновесия лапках. И еще стало страшно, что малышонка вот-вот подхватит встречный ураганистый ветер и унесет в неизвестном направлении, как девочку Элли из Канзаса…)
Недолго думая, Янка присела перед ним на корточки и котенок, должно быть, почувствовал, что сейчас решается его сиротская судьбина. С поразительной ловкостью вскарабкался по ней, как по дереву, оставляя следы затяжек на новом свитере, и крепко уселся на плече. Никакими силами не удавалось его отцепить, пищал обиженно с верхотуры, разевая крохотный рот с мелкими острыми зубками. А под конец перебрался на голову и пребольно вцепился в волосы, это вообще было что-то с чем-то!..
На Янкины отчаянные просьбы, не отличавшиеся особой оригинальностью — "Ну па-ап, ну давай заберем себе! Ну пожа-а-луйста!.." — отец не возражал. Только поставил одно-единственное условие, процитировал назидательным тоном из своей любимой "Агни-йоги": "Заводить домашнее животное можно лишь в том случае, если вы полностью уверены, что будете относиться к нему точно так же, как к любому другому члену семьи". Яна без раздумий согласилась: как показало время, это было совсем не трудно.
Зато мама, разумеется, закатила сцену — примерно такую же, как в "Простоквашино": "Ну что ж, выбирайте: или он, или я!" Хотя тогда им с папой было не до смеха: с огромным трудом пришли к мирному соглашению, что котенок останется пока что на неделю, вроде испытательного срока. Ну а там, как любят говорить у них в лицее, "будем посмотреть"… Особое подозрение у мамы вызывали Гаврюхины крупные уши, из-за них котофеус сильно смахивал на симпатичную летучую мышь. Но Янка и в этом усмотрела признак благородного происхождения (которого там и в помине не было, чего уж душой кривить! Как говорится, кот дворовый обыкновенный с элементами полосатости.).
В конце концов всё сложилось как нельзя лучше, даже мама со временем сильно к Гавриле привязалась, вот только звала его упорно Мурчиком. (У нее всегда так: сперва накричит, а потом накормит до отвала самым вкусным — видимо, для компенсации.) Однажды Яна застукала эту сладкую парочку на кухне: ее обычно такая практичная и рациональная мама скармливала Гаврюхе куски дорогущей сухой колбасы и горестно при том приговаривала: "Один ты меня понимаешь!.."
Но сегодня она находилась в менее добродушном расположении духа, Яна это сразу уловила по недовольно поджатому рту и чуть прищуренному оценивающему взгляду. Мама зачем-то поправила белоснежную кружевную салфетку на журнальном столике и смахнула невидимые невооруженным глазом пылинки:
— Конечно, она устала! Я же говорила: выбери что-то одно. Так нет, надо было всё сразу! В результате что? Гимнастику бросила, рисование бросила! Наплевала на всех!..
Яна схватила первый попавшийся журнал и уткнулась в него носом, но читать было невмоготу:
