Сергей Ким - Смерть Красной королевы
– Я так и не могу понять – какая ты, Алиса? Добрая или всё-таки злая? – серьёзно произнёс лис.
– А разве здесь могут быть какие-то сомнения? – лёгким движением руки откинула волосы с левого плеча. – Я – милое и прелестное… зло. Творящее добро на потребу своей тёмной натуре, хе-хе… О! Слушай, Песец, что мне в голову пришло! Говоришь, что обычно жертвы кишинов списывают на пожары и автокатастрофы?
– Ну да. А что?
* * *
– Ну, какой ты мне брат? Где? В каком месте?
– В свидетельстве о рождении.
– А я себе в седьмом классе распечатала сертификат о порабощении мира, но что-то президенты Большой Восьмёрки ко мне с изъявлениями верноподданеческих чувств не пришли, и тёмной владыкой ситхов Дарт Корниловой меня не провозгласили.
– Согласно легенде – я приёмный сын.
– А согласно моим личным наблюдениям, усыновлённые во младенчестве дети каким-то образом становятся похожи на своих новых родителей.
– Это антинаучно.
– Это мне говорит волшебный лис-оборотень?
Мы вместе с Песцом шли по улицам Саппоро.
На дворе стоял конец июня, погода была просто отличная – тёплая, солнечная, хотя и принято считать Хоккайдо дождливым местом. Но лично мне наши бывшие всесоюзные дальневосточные здравницы нравились даже больше Крыма или Сочи. Грязное там какое-то море. Даже не сколько именно грязное, а скорее изгаженное людьми. И суеты слишком много – они в этом плане мне напоминали вечно куда-то бегущую и тесную Москву.
В Эдзо же всё было как-то чистенько и аккуратненько. И не чужая страна вроде – как-никак почти полвека вместе жили, но всё-таки восточная.
Нет, вообще я от всей этой японской шелухи никогда в экстаз не приходила… Катаны, самураи, суши, харакири, аниме – это не моё. Так сказать, слишком чужд этот культурный код для меня…
Но страна хорошая. И несмотря на возникшую в последние годы здесь моду на всё японское, не так уж и отличающаяся от России. Перед городской мэрией – неизменная статуя Ленина, названия улиц такие же, как и в любом русском городе – Советская, Победы, Чехова. Ведь Саппоро он всего лишь двадцать лет, а до этого был Молотов – столица Дальневосточной ССР.
Но главное отличие от России – это даже не японский в качестве второго государственного языка, и не крыши храмов-пагод, а то, что как Эдзо неохотно расставался с японским наследием, так и не спешит расставаться с советским. Как стояла перед местным МГБ статуя Дзержинского – так и стоит, как стояли на улицах автоматы с газировкой – так и стоят, правда уже нового образца. И газировка в них такая, что не чета всем этим "фантам" и "спрайтам".
Наверное, поэтому наши сюда так любят ездить в отпуск – здесь остался последний в мире заповедник времени СССР.
А ещё сюда любят ездить японские туристы. Конечно, они по всему миру любят ездить, но сюда – в особенности. Если для русских Эдзо – это память о Союзе, то для них – память о старой Японии. Говорят, что многие их национальные промыслы и традиции только здесь и сохранились…
Вообще местные – те ещё хитрюги. Уже четверть века умудряются всем улыбаться и со всеми дружить, стабильно получая из Японии кредиты в счёт будущего объединения, которое успешно тормозится всё те же четверть века. И в НАТО постоянно собираются вступать, но пока в стопятидесятый раз начнут утрясать юридические тонкости – раз, и новые парламентские выборы. И на смену премьеру от конституционных демократов приходит премьер от коммунистов.
И с Россией и Беларусью союзный договор ещё лет пятнадцать назад подписали, но так и остались конфедерацией только на бумаге. Зато нефть и газ по льготным тарифам получают стабильно.
Вот такие вот они – хоку, то есть северные.
Это так местных японцы обзывают. Вроде как жителей Восточной Германии называли "оси". И тоже всё время твердят об объединении двух стран, но на деле объединятся не особо-то и хотят… Но про "временно отделившиеся" Северные территории и о разделённом народе почесать языками любят.
Хотя потомков именно японцев здесь где-то половина, а остальные – корейцы, айны, ну и другие жители Союза, которые когда-то подались на Дальний Восток за длинным рублём…
– …"Дежурный, это Полста-седьмой. На Комсомольской 42 большое ДТП. Есть жертвы. Виновник – серебристая спортивная двухдверка.
– Понял тебя, Полста-седьмой. Даю ориентировку…"
Мы с Песцом сразу же замолчали и дружно уставились на рацию в его руке, настроенную на полицейскую частоту.
– Будем проверять твою систему? – спросил лис.
– А то как же. Где эта Комсомольская знаешь?
– Знаю, тут недалеко. Минут за десять дойдём.
– Долго, – покачала я головой. – И вообще, теперь мне эта идея уже не кажется такой уж хорошей. Так мы мало что сделаем. Нам нужна быстрая машина или даже лучше вертолёт… Нет, с такой методикой хорошо действовать при наличии хотя бы трёх волшебниц, а в одиночку…
– Действительно, пока мы дойдём – кишина уже и след простынет, – кивнул оборотень.
– Нда… Похоже, братец, здесь придётся действовать немного иначе…
– А как?
– Увидишь. Где тут ближайший книжный магазин?
* * *
Со стороны мы, наверное, действительно смотрелись братом и сестрой. Ну, не парочкой же? А для матери этого пацана я была слишком молода.
Девушка лет шестнадцати-семнадцати и мелкий мальчишка лет двенадцати-тринадцати. Ну и что, что внешне непохожи? Да, она – высокая голубоглазая брюнетка, а он – кареглазый и с белыми волосами, но среди родственников и похлеще различия встречаются.
Ну, гуляют и гуляют – лето ведь, и погода хорошая. Для прогулки – в самый раз будет, и не холодно, и не жарко.
Но вот если бы кто услышал наши с Песцом разговоры…
– Когда они наиболее активны, – коротко бросила я на ходу, разглядывая витрины многочисленных магазинов.
– После полудня и до наступления темноты, – ответил лис. – В иные промежутки времени обычно активны лишь единицы, но зато очень сильные единицы.
– Какие-то неправильные демоны… Почему они действуют днём, а не ночью?
– А сколько капель в море тебя не интересует?
– С философией к кому угодно, но только не ко мне… Ладно, проехали. Значит, будем нести свой дозор днём… Так, поехали дальше. Как я поняла, обычные люди кишинов не видят – так?
– Так.
– Ага… А меня люди в боевом облике видеть смогут? Согласись, красноволосая девочка с пистолетами и пиломечом может наделать нездорового ажиотажа.
– Соглашусь, – хмыкнул Песец. – Но отводить глаза я умею – тебя не заметят. Пока ты в поле моего зрения – смогу замаскировать.
