Павел Блинников - Служба Радости
— Что? — спросил Жюбо.
— Ничего! Давай одежду.
Брюки оказались ей велики, как и рубашка. Пришлось закатывать рукава и штанины. А вот шляпа пришлась впору. На Жюбо все сидело, как будто он в этом родился.
— Странно, — сказал Жюбо.
— Что?
— В моей эпохе так ходили погонщики скота. Может эта эпоха живет исключительно сельским хозяйством?
— И что?
— Плохо это, вот что! Нам ведь надо найти внуков Биатриче, если ты не забыла? А Мир, он большой. Чтобы просто пересечь его пешком, уйдет год. Если эпоха развита, здесь должны быть летающие аппараты и приспособления для быстрой езды. Если этот период на уровне фермерства, считай, мы не сможем справиться с работой, а последствия тебе известны… прячься!
Жюбо схватил руку Манады и рванул так, что она вышла из плечевого сустава. Быстрее оленя он понесся под крону дерева и прислонил девушку, вдавив в ствол.
— Что… — начала Манада.
— Тихо! Керы.
Жюбо указал куда-то вверх. Там, меж кучки ватных облаков, летели две точки. Сначала Манада подумала, что это вороны но, приглядевшись, поняла — ошибка. Две угольные женщины с крыльями за спиной, тащили в руках мужчину и девушку. Пленники размахивали руками и ногами что-то вопили, как бешеные петухи, но хватка Кер прочней строительных тисков. Женщины-демоны пролетели куда быстрей самолета из Дельты и скрылись посреди синевы неба.
— Пронесло, — сказал Жюбо.
— А что в этом мире есть демоны? У нас такого не было.
— Было. И Мир один. Наш Мир очень древний и в нем люди живут на протяжении какой-нибудь эпохи. Потом происходит конец света, эпоха погружается в (вырезано цензурой) и через бесконечность рождается новая. А Керы обитают во всех эпохах. Просто живые их не видят.
— Ясно… — Хотя Манада ничего толком не поняла. В первый раз после того как воспользовалась Генератором Мало.
— Все потопали, — сказал Жюбо.
— Куда?
— Туда.
— Почему туда?
— А какая разница. Пошли пока не наткнемся на кого-нибудь. Надеюсь, это будет не фермер.
Мертвецы двинулись в сторону уходящего на покой солнца, корова провожала их взглядом. В рогатой голове родилась мысль: "Вот идиоты, не могли подождать, когда за мной придут и уведут в стойло". Но говорить она ничего не стала. Пусть сами разбираются.
Глава пятая подраздел первый: где герои встречаются с типичными представителями триста тринадцатой эпохи и в первый раз попадают в неприятную историю.
День сменился вечером. Сверху небо приобрело оттенок голубого, а к линии горизонта краски сгущались, погружаясь сначала в темную синеву, а затем стремились укутаться в ночи. Манада и Жюбо шли уже часа три, вяло перекидываясь односложными фразами вроде: "Погода хорошая" — или: "Угу". Хотя и его, и ее погода волновала не больше, чем жителей Гондураса стоимость системного блока на окраинах Вологды. Температуры они не чувствовали, ветер ударял в кожу стараясь вызвать мурашки, но раз за разом терпел поражение. Жюбо становился все более хмурым, Манада наслаждалась долгожданной свободой. После Хоры простой мир, так похожий на тот, где ее переехало лихой телегой, наполнял трупную душу подобием волнения, рождал давно забытые эмоции, воскресал воспоминания…
— Слушай Жюбо… — Сказала Манада.
— Да.
— А ты давно работаешь разносчиком?
— Курьером.
— А есть разница?
— Угу. Разносчик разносит, курьер доставляет. В нашем случае мы, кстати, работаем не по специальности.
— Ну так?
— Лет двадцать пять.
— Ого.
— Это не так уж и много. Тот же Клод горбатится уже лет триста.
— Триста! А когда он выйдет на пенсию?
— Не знаю. Это решаю не я, а Мастер. Если Клоду повезет, и он получит очень трудное задание, но с блеском справится, Мастер может сделать его гостем, или отпустить.
— Отпустить?
— Да. Так тоже иногда делают. Дают запас Обезболивателя на тыщу лет и вероятность возвращения в Дельту. Правда через тысячу лет редко кто возвращается….
— Почему?
— Потому что, за это время его всяко поймают Керы.
— А за это задание нас могут отпустить?
— Нет, конечно. Магистр же говорил, что может сделать это в два счета, просто ему противно. Наше задание сложное только для нас. Да и бессмысленное.
— А как же проклятье?
— А чего проклятье? Ну, споткнется Биатриче на ступеньке, ну упадет. Он же в Дельте даже пораниться не сможет. Там положительные вероятности рассыпаны, как на мельнице зерно.
— А ты знаешь…
— Смотри! Первые встречные. Клянусь Хутурукешем, фермеры мать их…
К ним направлялись двое мужчин на стареньких лошадях. Одеты в лохмотья, небриты у каждого в зубах по самокрутке. Ноги до колена закутались в сапоги, блестящие в последних лучах солнца. Учитывая, что остальная одежда не отличалась ни чистотой, ни новизной, это выглядело странно. Впрочем, мужики смотрели на курьеров с не меньшим интересом. Подъехав, четыре синих глаза оглядели Манаду и Жюбо, словно диковинных зверей. Правый, тот что носил седые усы, спросил:
— Вы че ковбои, с маскараду что ль?
— Разреши представиться добрый селянин. — Поклонился Жюбо. — Мое скромное имя — Жюбо, а это моя жена Манада.
— Хлорида? — хмыкнул второй. У этого усы только намечались, но по сходству физиономий можно предположить, что они находятся в родстве.
— Манада! — сказала девушка. — А вы кто?
— Я Андрей Иванович, это мой брат Федя, — после этих слов оба рассмеялись.
Ни Манада, ни Жюбо их не поняли, но курьер на всякий случай улыбнулся.
— А не подскажите нам добрые селяне, в какой стороне находится ваша деревня? — продолжил Жюбо.
— Ты что дурачок, или прикалываешься? — спросил Федя.
— Ни коим образом уважаемый…
— Слышь ты, пугало, чего непонятного? — вмешалась Манада. — Чего рука затекла, или у тебя вместо нее культя? Спрашивают вас по-хорошему, где ваша деревня?
Оба мужика нахмурились.
— Ты девка того, базар фильтруй, — сказал Андрей Иванович. — А то…
— То что, пень старый? А?
Манада вышла вперед и уперла руки в боки.
— Простите мою жену добрые селяне, — попытался выправить положение Жюбо. — Она у меня горячая.
— Ты свою кралю на привязи держи, а не то живо зубы пересчитаем.
— Если у вас есть интерес к количеству моих зубов, то могу в этом помочь. Их ровно тридцать один. Тридцать второй мне выбил виконт Тутю, после одного спора… А вы случаем не сельский лекарь?
— Да заткнешься ты или нет придурок? — взревел Федя. — Дрон, они над нами стебаться вздумали. Сейчас я…
