Феликс Эльдемуров - Птичка на тонкой ветке
- Но вчерашним вечером...
Бертран заулыбался:
- Бывают и ошибки. А вчера я, признаюсь, просто здорово перетрусил и, кстати, признавался вам в этом. Сам не знаю... ну, не чёрт же с вилами. Просто обыкновенное чудище... Ты мне веришь?
- А как тебе не верить, если ты не умеешь лгать? Вот и твой рассказ о встрече с Саладином. Я успел неплохо узнать тебя, рыцарь. Придумать столь затейливую ложь? Тебе? Это тебе не удалось бы при всём желании. Остаётся верить.
- Между прочим, - усмехнулся сэр Бертран, желая перевести разговор на другую тему, - у меня мелькнула одна мысль... Обо мне ты знаешь, но кто же ТЫ? Я давно хотел спросить. Такой знающий человек как ты... наверное, имеет благородное происхождение? Кто твои отец и мать?
Глава 8 - Встреча с сатаной, вновь рассказывает Леонтий
К о т. Не удивляйся, дорогой Ланцелот. У него три башки. Он их меняет, когда пожелает.
Евгений Шварц, "Дракон"
1
- Мой отец - такое было время - вынужден был скрывать, что является сыном священника. Лишь перед смертью он раскрыл мне эту тайну и взял с меня обещание, что я когда-нибудь, но навещу могилу деда...
Он служил в кавалерийском полку под началом славного генерала Доватора. Стремительно и грозно шли их войска в решительную контратаку, но потом получилось так, что немцы... ну, германцы... стали подходить к столице с тыла, и полк вынужден был повернуть, чтобы не дать врагу переправиться через реку. Они наползали на нас танками... такими бронированными чудовищами, и у наших всадников не было почти никакого оружия, чтобы справиться с наступающими... Они полегли там почти все, во главе с генералом, но враг в том месте через реку так и не переправился... Отец потом долго болел, будучи раненным в живот и в ногу, а выхаживала его в госпитале моя будущая мать...
К чему я это говорю...
Вот ты упоминал, вспоминая о том разговоре: Иблис, Иблис, са-та-на...
Получилось так, что много лет спустя я решил исполнить завет. Мой дед служил настоятелем храма в Волошской пустыни. Там должна была находиться и его могила. И вот, что интересно. По моим сведениям, именно в Волошской пустыни теперь обитал некто, очень меня интересовавший. Официально он носил духовный сан. Я, как может быть, ты успел догадаться, занимаюсь не только писательством. Я изучаю тайные науки. Не для того, конечно, чтобы стать великим магом, но потому что в них содержится немало информации, которая с успехом может быть использована во благо людям...
2
Могилу моего предка я так и не нашёл. Судя по всему, она находилась когда-то возле канала. Потом, по завершении строительства, на том месте появились административные здания: райком, горком, МВД... Теперь в них размещается музей Православной культуры.
Я всё-таки изыскал средства "позолотить ручку" и мне по секрету сказали, что интересующий меня отец Аникий в данное время находится в местном цветнике и как простой садовник возится с посадками кустарника.
Я был наслышан об этом "садовнике" и читал кое-какие из его проповедей в альманахе РПЦ. И я сразу же понял, что это он, когда увидел священника в простой чёрной рясе. Длинными ножницами он подстригал ветви шиповника, которые были сплошь в тёмно-красных плодах - и падали к его ногам, обутым в тяжёлые стариковские ботинки.
- Не меня ли вы ищете? - спросил он и обернулся.
Доброта, милосердие и благость сквозили из его внимательных, чуть прищуренных, с тёплой лукавинкой карих глаз. Я представился.
Отец Аникий отложил ножницы в садовую тачку, куда до того собирал срезанные, зелёные с ягодами цвета спелого помидора ветви. Странно. Кусты шиповника не подстригают осенью...
- Благословения ищете?
- Просто хотелось бы поговорить.
- Просто... Очень просто... - задумчиво молвил он, поглаживая желтовато-седую бороду.
- Зорох, значит? В миру вы, кажется, Котлин Леонтий Павлович? Знаком я, знаком с вашими произведениями...
И замолчал многозначительно, ясным взглядом посмотрев мне в переносицу.
- И... как они вам? - потупил я глаза.
- Гордыньки много в вас, - мягко, не осуждающе, произнёс отец Аникий. - В предмет, не подлежащий обсуждению, вторгаетесь. О вещах греховных печётесь. Вы... "аномальщик", кажется?
Я действительно бывал в аномальных зонах, занимался сталкингом. Кое какими из моих наблюдений я не преминул в своё время ознакомить читателей...
- С духами умерших пытаетесь общаться? Карты диавольского Таро изучаете? Вы - эзотерик, так это, кажется, сейчас называется?
- Если я вижу предмет или явление, которые можно употребить на пользу людям... - не выдержал я.
- А, вот оно что! - мягко прервал он моё словоизлияние. - Оказывается, на помощь людям. А я-то, недостойный, подумал было, что лишь о славе своей печётесь...
И помолчал, внимательно глядя мне в глаза. Теплота, понимание и благость облаком окутывали меня.
- Я понимаю так, - решился возразить я. - Если Господь дал людям способность заглядывать в мир неизведанного, то грехом было бы отвергнуть сии дары.
- А, выходит, дары сии... Но действительно ли от Господа исходят дары, коим поклоняетесь вы, образованный, учёный человек? Писатель? Вы об этом думали?
- В мире нет ничего, чтобы не исходило бы от Бога. И я убеждаюсь в этом на каждом своём шагу...
- "Я, я..." И ничего кроме "я". Разве так можно? И... чего, скажите на милость, вы сумели добиться своими исследованиями?
- Мне удалось открыть, например, что...
- Вам удалось открыть? Как легко вы это говорите... - нотки справедливой горечи звучали в его мягком голосе. Под звуки этого голоса так и хотелось опуститься на колени, покаяться во всех мыслимых и немыслимых грехах и со слезами благодарности на глазах, целуя старческие руки, просить прощения и благословения на избавление от наваждений бесовских...
...Может быть, я был в ту минуту не прав, но каким-то странным образом вся это сцена напомнила мне тот случай, когда один молодой военный корреспондент стоял на коленях перед неким Шер-Али, полевым командиром... Правда, в затылок тогда мне упирался холодный ствол автомата...
- Отрекись от всего этого, - слышал я мягкий, убеждающий голос. - Не доведёт это тебя до добра. Ты ведь и сам на каждом шагу убеждаешься, что применить свои знания просто не сможешь. А силы, Богом тебе данные, растрачиваются на растравление собственной гордыни. Ты мечтаешь изменить мир, Богом данный, но ведь ничего не получается или получается совсем наоборот. Вспомни товарищей своих... И какова их судьба? Сложилась ли она счастливо хотя бы у одного из них?
"Вообще-то, у многих сложилась, и не так уж плохо..." - хотел возразить я, но он сухими, пахнущими зеленью пальцами коснулся моих губ.
