Энтони Уоренберг - Клятва киммерийца
Черты склоненного над нею лица стремительно менялись, и Адда отчетливо видела не зеленоглазого красавца, но тех, кто был с нею прежде. Вот Оль, почти мальчик, смотрит на нее иссиня-черными глазами, совершенно ошалев от счастья… она тянется к нему, прекрасно помня однако, что Гаттар проломил ему голову, застав их вместе… Вот Саур, рыжеволосый и молчаливый, что много лун сходил с ума по Алле, она сделала, наконец, вид, что уступила ему и этим самым тоже предала в руки отца — потом Саура нашли с переломанными ребрами и выбитым глазом, а прежде он был отличным стрелком…
На мгновение Ллеу вновь стал самим собой! но девушка уже отчаянно билась в его сильных руках, приняв на себя все душевные и физические муки тех, кого погубила своим сладострастием. Он ничего не делал с нею, просто смотрел в глаза, но Адда кричала, не умолкая. Лица менялись все быстрее, бешено кружилась голова, сердце, ставшее огромным от немыслимой, горькой любви, разрывало грудь, раздвигало ребра. Ллеу был с нею нежен и осторожен, он вовсе не спешил овладеть девушкой, но то, что он творил нею, было страшнее самых жестоких ударов.
— Ты хотела любви? — прошептал он с печалью в голосе. — Так люби же… как они тебя, и страдай, как они страдали, Адда!
Самым невыносимым было то, что она знала вот-вот здесь появятся отец с Итраном, и весь ужас повторится снова. Девушка пыталась предупредить Ллеу, она кричала ему: — Уходи, беги… Они уже близко, они убьют тебя!..
— А разве ты не за этим меня сюда привела?! — возразил он. — Не к этому стремилась?
И Адде нечего было возразить. Еще увидела она — или это ей просто почудилось?! — будто от головы, рук, всего обнаженного тела Ллеу исходит голубоватый ровный свет, сияние, что озаряло мрак убогой заброшенной хижины — и тьму ее собственной души. Девушке стало страшно, как страшно! Не за себя — за него… И когда все случилось именно так, как она ожидала, и две пары жестоких рук оторвали от нее Ллеу, она закричала:
— Не-ет, нет! Не его — меня убейте!
Но ее никто не слушал… Никто. Ллеу дрался против двоих, но не как вечером в кабаке, он двигался как самый обычный человек, и конечно, Итран и Гаттар быстро повалили его на землю, но каждый удар, что они наносили ему, стократно отзывался в сердце Адды, таком живом теперь… и точно так же каждый удар, который юноша обрушивал на них. Прекратить этот ею самой начатый кровавый ужас, который больше уже не казался ей, как прежде, забавной игрой — вот все, чего девушка желала… но не могла. Поздно!..
Теперь же, стоя перед Ллеу и в последний раз глядя ему в глаза, — она точно знала, что в последний, что более их земные пути никогда не пересекутся, — прочитала в них Адда невиданное: прощение и приказ. Он отсылал ее прочь, не презирая.
«Иди к Итрану!» Да… девушка словно очнулась. Итран! Как она могла до сих пор быть с ним такой жестокой?!.. Адда кивнула, развернулась и бросилась бежать назад со всех ног. Ллеу снова улыбнулся.
— С двумя не справился… — бросил между тем через плечо киммериец. — Щенок!
— Я победил, — убежденно возразил юноша. — Я знаю.
* * *Но если в случае с Аддой страшные опасения варвара не оправдались — так или иначе, ситуация оказалась вовсе не такой уж трагичной, — то в дальнейшем та самая сила, названия коей он еще не знал, забывать о своем существовании не позволяла почти ни на день.
Рыбацкий поселок, в котором киммериец рассчитывал встретиться с Халаной, словно вымер, покинутый людьми, за исключением нескольких стариков, которым, видимо, было уже все едино, где и как окончить свои дни. Прежняя старуха, столь неприветливо встретившая когда-то — не так уж и давно, впрочем! — Конана и шемита Иаву, была, тем не менее, жива и на сей раз куда более разговорчива. Относительно Халаны он правда, не могла сказать ничего внятного, тол ко бормотала, как заведенная:
— Птицы! Птицы из-под земли… Создавалось полное впечатление, что старая карга окончательно помешалась. Добиться от н более понятных объяснений удалось не сразу. По ее словам выходило, что на рыбацкий поселок обрушилась страшная беда.
В одну из ночей откуда-то, словно в самом деле из внезапно открывшейся дыры в земле, появились неведомые существа, которых она хоть и называла «птицами», но это было не совсем так. Целая стая их, черными силуэтами закрывших самые звезды небесные, пала на мирно спящие дома. Когти и клювы, словно выкованные из стали, крушили стены и двери.
Проникая в жилища, птицы с коричневыми перьями хватали людей, как мужчин, так и женщин, а тех, кто пытался им сопротивляться, убивали на месте. Причем выбирали они лучших, самых здоровых и сильных, не проявив интереса к детям и глубоким старикам, — прочих же уволокли в изогнутых когтях своих, а куда и зачем — неведомо.
Причем на вторую и третью ночь они возвращались, выискивая себе новые жертвы, но, разочарованно покружив над разоренным поселком, покинули его. Все произошло внезапно и очень быстро. Живы ли те, кого унесли чудовища, старуха не знала, пока некоторые из них не пришли назад — но это уже были не прежние люди.
Выглядели они так, словно в них не осталось крови, и ничего не могли объяснить — при попытке заговорить женщины начинали истерически рыдать, а мужчины… их было-то всего трое, вернувшихся… однажды утром вышли на лодках и море и потопили их вместе с собой;
Варвар и Ллеу молча выслушали эту страшную историю. Старуха иногда замолкала так надолго, что казалось, будто она уже больше не заговорит. Но потом, словно очнувшись, она продолжала рассказ.
Иппа когда-то оказался прав: эта карга была местной колдуньей. Она утверждала, будто кара пала на весь поселок за то лишь, что кто-то из местных помог Конану и шемиту, дав им лодку, чтобы они могли добраться до Желтого острова. Некто жестоко мстил за Гориллу Грина, послав для расправы мерзких бурых чудовищ, чьи перья были цвета запекшейся крови. Ллеу слушал, окаменев от ужаса. Потом он прошелся по опустевшим домам, прикасаясь ладонями к предметам уцелевшего нехитрого скарба, принадлежащего, прежде тем, которые были похищены, и долго не выпуская их из рук…
— Эти люди живы, — произнес он наконец, — и мы сможем вернуть их назад. Только не всех. Есть такие, которым уже ничем не поможешь.
— Но мы не можем преследовать этих птиц или кто они еще там такие, не имея понятия, куда они улетели. И откуда появляются.
— Это нам и не нужно. Чудовища явятся сами. Надо только подождать… и я не думаю, что очень долго.
Ллеу не ошибся.
Ближе к вечеру хлопанье множества крыльев возвестило о приближении чудовищ, которые, в самом деле, появлялись не с неба, а словно выныривали откуда-то из-под земли, стремительно взлетали и камнем падали на берег, в последний момент разворачивая огромные, не менее пяти локтей в размахе, темно-бурые крылья.
