Стас Бородин - Волшебство, Магия и Колдовство
— Может быть, — отец кивнул. — Мы заставили их поверить, что это максимум на что мы способны!
— А разве нет? — колдун иронично изогнул бровь. — Вы думаете, что я воплощение Коэс на земле?
— Вы нет, а вот мастер Кеандр, да! — отец вздохнул. — Недаром его зовут Адским пламенем Лие!
— Боюсь, вы слишком переоцениваете нашего господина, — хмыкнул мастер Данте. — Баллады и легенды слагаются медоточивыми менестрелями, а верить в их россказни взрослому человеку, по меньшей мере, глупо…
— Наш господин намного страшней, чем вы даже можете представить, мой дорогой друг! — отец сжал плечо колдуна. — Мой дед Мезид, десятилетним пацаном, участвовал в битве на Изумрудной горе. Он был пажом в свите мастера Кеандра и все видел своими глазами. Я до сих пор помню все его рассказы слово в слово.
— Это было больше ста лет назад, — в голосе мастера Данте звучало сомнение. — Наш господин уже не такой как прежде…
— Давай, все же, ему доверимся! — воскликнул отец. — Если я прав, то у нас будет новая блестящая победа. Если я ошибаюсь, тогда, пусть поможет нам Орвад!
Ехать в доспехах было жарко и неудобно. С тоской я вспоминал легкие одежды скаутов и свою низкорослую лошадку послушную малейшему нажатию коленей.
Сельфир был благородным животным. Настоящий боевой конь, которому рыцарей в бой носить, а не адъютантов — мальчишек. Огромный, белоснежный, с бронированной грудью и злым блеском в прекрасных глазах. Он пугал меня больше чем сотня кочевников!
Я, конечно, не мог не восхищаться этой великолепной тварью, которую мне подарил отец, но с горечью сознавал, что мы никогда не станем друзьями. Покориться Сельфир мог только герою подобному себе, с голубой кровью и бешеными глазами.
День перехода меня полностью измотал, как только объявили привал, я бросил поводья конюху и поплелся в свою палатку. Паж помог мне снять доспехи и размять онемевшие мышцы.
Без сил я рухнул на тюфяк набитый соломой и закутался в одеяло.
У меня, как у адъютанта командующего, были своя палатка и прислуга. Относились ко мне все с большим уважением, но я подозревал, что уважение это было не искренним.
Вбежал паж с мисками наполненными едой, поставил их передо мной и с поклоном удалился.
Я к еде не притронулся. Все тело болело и есть не хотелось. Сквозь ткань палатки были видны сполохи походных костров, у которых под открытым небом расположились простые воины. Глядя на их призрачные тени, я невольно вспомнил слова баллады о битве на Изумрудной горе.
Лишь тени врагов мелькали в огне,
И плавился в пекле металл.
На зеленом холме, в ночной тишине,
Огонь дракон выдыхал.
У меня мурашки побежали по спине. Кто бы мог подумать, что мой прадед был свидетелем этих легендарных событий!
Мне всегда представлялось, что на спасение леди Марен с небес спустился дракон, спаливший дотла злокозненного лорда Витура с его братьями и всей армией.
И ветры прах по долам размели,
Заплакала дева Марен.
Безмолвный крест на краю земли,
Дракон у ее колен.
Эта баллада была выткана на гобелене, висящем в комнате матери. Поэтому я с детства знал каждую ее строчку.
Я представил себе своего прадеда, могучего воина, в ту пору еще мальчишку, восторженным взглядом глядящего на леди Марен, чью красоту нельзя было описать словами. Рядом с девой, стройная фигура придворного волшебника, а над их головами возвышается зловещая громада обелиска, под которым покоятся муж и сын Леди Марен. Господа возлагают на могилу белоснежные цветы, а по их щекам катятся слезы.
Вдруг, откуда не возьмись, появляется лорд Витур со своими братьями и отборной конницей в тысячу сто одиннадцать человек. Они хотят похитить прекрасную даму и осквернить могилу ее мужа, но тут с небес спускается огнедышащий дракон и своим дыханием испепеляет все воинство. Он подхватывает красавицу и уносит ее далеко-далеко, туда — где кончается небо.
Такова была легенда, а правда оказалась еще невероятней!
Мастер Кеандр сопровождал леди Марен в поездке к могиле ее мужа и сына. С ними было еще несколько служанок и пажей.
Лорд Витур, конечно, узнал об этом, и, не желая упустить шанс поквитаться с женой убитого им врага, помчался, прихватив свое воинство, им на встречу. Не знал он только того, что вся эта поездка была тщательно спланированной ловушкой, в которую он и угодил.
Леди Марен долго вынашивала план мести и попросила мастера Кеандра, приходившегося ей дальним родственником, свершить правосудие.
Волшебник вызвал убийцу на поединок и сразил его, потом он вызвал его братьев и прикончил их всех, одного за другим. Воинство Витура решило отомстить за смерть своих господ, и началась битва. Мастер Кеандр сражался один против тысячи ста одиннадцати рыцарей три дня и три ночи, и все это Мезид видел своими глазами.
Утром четвертого дня леди Марен спустилась с Изумрудной горы одна и больше ее никогда не видели. Ее муж и сын были отомщены, а в живых от воинства Витура никого не осталось.
Так ворочаясь с боку на бок, я пытался заснуть почти до полуночи.
Слушал разговоры солдат за тонкими стенками своей палатки и гадал, доведется ли мне вскоре стать свидетелем событий, о которых будут слагать баллады.
Вскоре я провалился в черное забытье без сновидений, не несущее отдыха измученному телу и истощенному разуму. Разбудил меня медный клич боевого горна. Так начался новый день, в котором мы все превратимся в легенду.
Глава 5
С самого утра все пошло наперекосяк. Сначала Сельфир укусил конюха за плечо. Потом куда-то пропал мой паж вместе с доспехами. Ждать было некогда, и я торопливо облачился в скаутскую форму. Забросил на спину арбалет, колчан с двумя дюжинами стрел и взгромоздился на Сельфира.
Конь злобно косился на конюха с забинтованным плечом и пытался исподтишка наступить тому на ногу. Кое-как совладав с норовистой тварью, я спешно двинулся к голове колонны, которая уже разворачивалась в походное построение. Конюх плюнул мне вслед и что-то пробормотал. Я же сделал вид, что ничего не заметил.
Настроение было гадкое и сам воздух, казалось, был пропитан тревогой.
Корн с ухмылкой осмотрел мое облачение, но ничего не сказал. Только покрутил пальцем у виска, намекая, что у меня не в порядке с головой. Однако я был несказанно рад, что не придется вновь, весь день, парится в стальных латах. Вчера мне сильно натерло плечи, да и спину ломило от непривычной тяжести.
Отец верхом на своем Эфлимере был с ног до головы закован в броню. Мне были хорошо видны крупные капли пота у него на лбу, да клок волос, выбившийся из открытого забрала шлема.
