Жураковская Викторовна - Любовь зла…
Мне осталось только беспомощно развести руками, в точности повторив его жест.
- А эсли я не захочтэ? - демон недобро прищурился. - Можэто, дэн симфоно мэ тэтья тэси зитиматос? [Я не согласен с такой постановкой вопроса.]
Санти, который внимательно следил - не за беседой, за тем, как менялось выражение моего лица - обменялся с Лардозианом парой слов и, получив от старика утвердительный кивок, внезапно положил руку мне на плечо.
- Передай своему другу следующее, - тоном, не терпящим возражений, приказал он. - Хватит болтать и препираться. Слушать желание. Исполнять желание. Иначе мы сомкнём пентаграмму, и поглядим, что случается при этом с не-демонами. В любом случае, жены и детей он больше никогда не увидит. Тебе яссно? - низким змеиным шипом закончил он, и этот шип напугал меня вчетверо сильнее всех жутких гримас Лардозиана вместе взятых.
Уши демона слегка опустились, а затем резко встали торчком, и он недовольно погрозил Санти когтем.
- Я протыв! Эхо антыриси! - выпалило чудище. - Камья периптоси! [Я категорически против. Ни в коем случае!] Охи, охи! - Оно тяжело вздохнуло и без малейшего акцента продолжило: - И почему все люди такие нервные? Нет бы к нам по-доброму, по-старому, бычка зарезать или барашка, нет, все норовят в пентаграмму запихнуть и желания тянуть начинают… - Оно вздохнуло ещё тяжелее прежнего и, опомнившись, вернулось к старой манере говорить: - Ну, колокитья, будэм надэятсэ, ты знати, кого звати, потому что эргатыс [рабочий, работник] я достаточна стэнос, узкого профыля… хемм, хмм, хмм… о, кала, хор-рошо! Точно по профылю! Милатэ му [скажи мне], дэва, пьос тэбэ нада? - когти ему порядком мешали, но демон всё же исхитрился взять лук наизготовку. Правда, стрелой почему-то пренебрёг. - Энас, дио, трис, тэсэрис, пэндэ [раз, два, три, четыре, пять], выбирай, не мэлочись, имэ исполнэ всё, всё сдэлайтэ! Нэарэ? Пос лэнэ? [Молодой человек? Как зовут?] Гдэ живэтэ? Мнэ всё едыно, пьос хочэшь достану, но…
- Погоди, постой, мне не нужны парни! - возмущенно перебила я, до глубины души обиженная его "тыковкой". - Я о парнях вообще не думала!… То есть, думала, конечно, но не в таком контексте!
Демон обидно хихикнул и почесал когтем ухо.
- Что, эхи трикимиа сты таласа? [Море штормит?] Обидэласа? Ми стэнохорьестэ, имэ не аноитос… [Не волнуйся, я не дурак.] Ни за что бы не подуматэ, что ты ыграйешь на другой сторонье йипэдо [поля], но мы не ханжи, ханжи не мы. Дэспинис [девушку]?
- Да не нужны мне девушки! - покраснев, как перезрелый помидор, выпалила я.
Демон с преувеличенным ужасом округлил глаза.
- К-козы?
- Какие козы, извращенец! - разозлилась я.
- А-а-а, так вот оно что… - с явным сомнением произнес демон, снова где-то потеряв свой акцент. - Ты уверена? Я отлично тебя понимаю, даже если между вами мало общего, сложно сублимировать сильное сексуальное влечение… но знаешь, тыковка, фантики могут быть красивые, а какие под ними конфетки - неизвестно, пока не раскусишь. Хотя с другой стороны, риск - благородное дело, особенно, когда на кону такое сладенькое беленькое бланманже… так бы и слопал всё до крошечки! - он плотоядно облизнулся.
Краснеть дальше было некуда, но я умудрилась. Щеки загорелись, уши просто заполыхали, а демон мелодично рассмеялся и произнес нечеловечески звонким, красивым голосом, проникавшим, казалось, в каждую клеточку тела и заставившим волосы зашевелиться от непонятного ужаса:
- Эксэфэра тын гноми му, тыковка, я всего лишь высказал свою точку зрения. Поглядим-ка… да, личная склонность есть, так что никаких проблем. Я им покажу, как правильно оливки собирать!
Демон текучим, змеиным движением поднялся на ноги, стремительно натянул тетиву и, пробормотав несколько слов, отпустил её. Низкий, протяжный гул наждаком прошелся по нервам, каменный алтарь подо мной завибрировал, некроманты тут же схватились за обереги и активировали кучу защитных чар, а Санти, недоумённо хмурясь, потёр лоб. Фигуру демона окутало золотисто-белое сияние, и в колчане стало одной стрелой меньше. Он повесил лук на плечо и лукаво подмигнул мне.
- Исполнено, тыковка! - весело пропел он, показав в улыбке белоснежные ровные зубы, совсем не похожие на те акульи клыки, которыми была утыкана его пасть пару минут назад. - Надо же, не соврала, в самом деле, пентакль Силы… А раз моё дело сделано, я пошёл, дальше как-нибудь сама. Впрочем, что это я! Такие чистые сердца нынче редко попадаются, так что благословляю! Как говорится, совет да любовь! Сто кало! [Всего хорошего!]
Демон, явно красуясь, развернул крылья, из серо-бурых, перепончатых превратившихся в ослепительно белые, как у лебедя, и исчез.
- Что ты пожелала, девчонка? - высокомерно поинтересовался Вашфа.
- Умм… мнээ… - только и смогла выдавить я. А, в самом деле, что я пожелала? И, что важнее - что этот нахал, притворщик и вредина исполнил?!
- Неважно, - вмешался Лардозиан, зло сверкая бесцветными глазёнками. - К делу! Ушловие ишполнено, у шоплящьки больше нет жащиты, а окно будет открыто еще только клепщидру! Шанти, жабери у неё амулет, а то фонить нащнет, щего худого. И швой плащ не жабудь, нещего ражбрашиватьша такими вещами. Ракем, жатяни путы и жаткни рот этой штерве! Довольно пуштой болтовни, братья, вше по мештам. Наш Гошподин и так ждал шлишком долго!
Некроманты, тоже порядком уставшие от ожидания (кто-то втихомолку курил в сторонке, кто-то партизански дожевывал прихваченное из дому яблоко), мигом избавились от компрометирующих улик и, едва не подпрыгивая от нетерпения, стали расходиться по местам. Лардозиан, тут же заметив какой-то непорядок с построением, рьяно принялся его устранять, молодецки размахивая тяжелым посохом и шипя на нерасторопных подчинённых. Ишко пристально взглянул на Санти, почему-то побледнел и начал бочком отодвигаться в сторону - так, чтобы между ним и златовласым некромантом оказались алтарь и я.
Ракем, не дожидаясь, пока Санти заберёт у меня плащ, сорвал его и небрежно перебросил коллеге. Но едва он едва поднял руку, красиво перебирая пальцами, и магические путы на моих запястьях и лодыжках начали затягиваться, как в глазах чародея вспыхнули белые искры, изо рта вылетело розоватое облачко, и он… исчез. Без душераздирающего крика, без громкого хлопка, без фейерверков и клубов вонючего дыма - просто исчез. А Санти невозмутимо расправил плащ, снова накинул его мне на плечи и, склонив голову, посмотрел в глаза - впервые за всё время нашего знакомства.
Говорят, глаза - зеркало души. В отношении магов это утверждение справедливо вдвойне. Через глаза маг заглядывает тебе в душу, и на мгновение ты становишься равным ему. Ты видишь его так, как он видит тебя - насквозь. Без утаек и лжи. Не мысли и воспоминания, а самую суть человека - кто он, на что способен и как намеревается с тобой поступить.
