Иван Безродный - Аэлита. Новая волна: Фантастические повести и рассказы
— Мы сейчас где? — Олег подошел к стеклобетонной стене, прикоснулся к ней кончиками пальцев. Стена была запрограммирована на пропуск шумов.
— Балтика. Слушай, я как раз ужин приготовила. — Рыжесть ловко переставила на столик-каталку пару блюд с едой, чашку с чаем — она прекрасно знала о пристрастии Дегтярева к этому благородному напитку и решила его порадовать, тем более и сама она предпочитала черный кофе.
Леся подошла к двери, набрала код и, не переступая порога, вкатила столик внутрь комнаты, в которой находился Олег.
Дегтярев подбежал к прозрачной перегородке, потянулся к руке Леси, но наткнулся на преграду. С укоризной посмотрев на напарницу по сетевым переделкам, произнес:
— Сколько раз в сутки здесь кормят, госпожа тюремщик?
— Достаточно для того, чтобы заключенные не загнулись от голода, — не моргнув, отпарировала девушка. — Дверь я запрограммировала так, что она пропускает все только в одностороннем режиме.
Видя, как Олег жмет на кнопки терминала с той стороны стеклобетона, она добавила:
— Вход в параметры ячейки в твоей комнате заблокирован.
Дегтярев в сердцах выругался.
— Ты просто не представляешь, во что очень скоро на некоторый срок превратишься. — Леся очень печально улыбнулась. — Ты не первый мой знакомый, кого мне пришлось вытаскивать.
Очень долго они молча смотрели друг другу в глаза.
— Они… Они действительно зеленые, — прошептала Леся одними губами и, рывком поднявшись, направилась в спальную комнату — ее ждала пустая кровать. Олега ждал остывший чай…
Расправившись с ужином, Дегтярев лег на пол. Было, конечно, не очень удобно — в подвалах обычно находился какой-нибудь ворох тряпья или, на худой конец, куча мусора, чтобы хоть как-то смягчить каменный пол. Стеклобетон по жесткости ничем не уступал — а, скорее всего, превосходил — строительные материалы, используемые на поверхности. Ну и ладно, зато можно крепко спать, не беспокоясь, что какой-нибудь отморозок запросто воткнет заточку между ребер. Олег уже успел забыть, что совсем недавно он сам ничем не уступал такому вот отморозку.
Очень долго он не мог заснуть — все никак не мог привыкнуть к тоннам мутноватой жидкости над головой вместо чистоты ночного неба с тысячей зрачков, всегда, как казалось Олегу, глядящих на него с разным настроением: добротой, нежностью, укоризной.
Леся… Такая близкая и такая далекая.
Олег и сам не заметил, как заснул.
Когда Рыжесть проснулась, ее взору предстал неспящий уже Дегтярев, который с какими-то утробными звуками с остервенением пытался расцарапать себе вены — занятие с точки зрения нормального человека совершенно глупое, но для Олега в тот момент составлявшее смысл жизни. Рыжесть пожала плечами и направилась заваривать чай.
Услышав, что соседняя комната подает признаки жизни, Олег подполз к перегородке, разделявшей его и Рыжесть, и прокаркал:
— Леся… Лесь… дай «чек» старому другу. — В ответ девушка просто игнорировала «старого друга». — Я знаю, у тебя ведь есть… Ну что тебе стоит, а?!! — Олег начал хныкать.
Рыжесть вела себя так, словно соседней комнаты вовсе не существовало. Внезапно всхлипывания прекратились. Необычно твердым голосом Дегтярев заявил:
— А я ведь тебя любил… Мразь!!! — последнее слово он прямо-таки выплюнул.
Леся выронила чашку, и пятно кляксой расползлось по девственно чистому полу. Тут же, суетливо семеня ножками, выскочил робот-гном и принялся вытирать покрытие. Рыжесть с каменным выражением лица подобрала чашечку, сполоснула ее и налила новую порцию горячей жидкости. Дегтярев тем временем продолжал:
— Я всегда считал тебя своим другом. — Олег горько усмехнулся. — Всегда тебе доверял…
Вдруг в тихой ненависти Дегтярев с размаху ударил стену с такой силой, что рука онемела и ее пришлось пару раз встряхнуть.
— Конечно, — прошипел он, — конечно, я ошибался. Ведь друзья не запирают тебя парализованным в четырех стенах, где нет даже туалета.
— Чувствуй себя как дома. — Леся забралась с ногами в кресло и, мелкими глоточками отпивая горячий чай, добавила: — Любой угол в твоем распоряжении. Чересчур сильно я тебя кормить и поить не буду, чтобы ты ненароком не захлебнулся в собственном… соку. А запах… Ничего, потерпишь. Впрочем, очень скоро тебе будет уже не до запаха.
— Тварь! Сволочь! Ненавижу! — Дегтярев в изнеможении съехал по стеклобетонной стене, разрыдавшись. — Леся… Лесенька… Ну пожалуйста, всего один «чек». Обещаю, я больше не буду. Ну прощальный, а? Ну хочешь, на колени встану?!!
Дегтярев встал на колени, умоляюще уставившись на Рыжесть.
— Знаешь, мне пора на работу. — Леся встала и, бросив пустую чашку в раковину, послала Олегу воздушный поцелуй, промурлыкав: — Будь паинькой, я скоро приду. Сначала сделай уроки, потом полчаса посмотришь перед сном телевизор, а потом сразу в постельку. — И она погрозила ему пальчиком.
Леся, едва за ней закрылась дверь, привалилась к стене (обычной, непрозрачной). Она учащенно и прерывисто дышала, цвет лица сделался землисто-серым, в груди кололо.
Она уже сотню раз успела пожалеть о том, что взвалила на себя эту ношу. Сунув под язык стимулятор, она поняла, что еще пару минут такого зрелища — и она потеряла бы сознание.
Спустившись на уровень ниже, Рыжесть села в мобиль и, выехав на пульсирующую такими же, как и она, точками Магистраль, отправилась на поверхность.
Когда Рыжесть вернулась домой, Дегтярев уже полностью утратил всякое сходство с разумным человеческим существом: он, что-то мыча, лежал в луже собственных испражнений и блевотины; скрюченные пальцы пытаются отковырять от пола нечто ведомое только самому Олегу; побелевшие губы трясутся, из уголка рта тоненькой вязкой струйкой тянется слюна.
Глава 5
Давай отсюда уйдем, и станет легче дышать,
Здесь хозяева — дети, они будут стрелять,
Они запомнили лица и стоят за углом,
Пока мы можем идти, давай отсюда уйдем…
— Знаешь, а ведь ты запросто мог загнуться, — промурлыкала Рыжесть на ушко Олегу. — Сердце, например, не выдержало бы.
Дегтярев, не мигая, глядел в прозрачный потолок — он все никак не мог привыкнуть к отсутствию неба над головой.
— Так что считай, что ты легко отделался. Пара вывихнутых суставов и съеденный палец — это просто мелочь.
— Я только боюсь, что снова на какую-нибудь дурь подсяду. Не уверен, что не поддамся искушению. Слушай, — Олег решил сменить тему, — у тебя нет знакомого врача, способного нарастить палец за приемлемые деньги?
