Виктория Иванова - Два–в–одном
– Не надо, Рэй. Ну их. Давай лучше пойдем отсюда, – мне было не по себе и ужасно не хотелось драться. – Ну, пожалуйста…
– Да что бы я… – возмущенно начал темный в голос. Толпа качнулась вперед и, неожиданно, настороженную тишину разорвал истошный женский вопль:
– Убили!! Дитё убили!
Словно от удара молнии, общая масса людей разделилась на две неравные части, явив нам довольно таки жуткое зрелище.
В пыли дороги на коленях стояла женщина. На ее руках лежал ребенок. Лет семи–восьми. Вся правая сторона его тела была залита кровью. Рядом валялся громадный тесак, запачканный той же жидкостью, и зеленое тело. Видимо, засыпая на бегу, этот зеленокожий упал на ребенка, и ударил его этим… мечом? Как правильно называлось это железо – я не знаю.
– Рэй! Он же умирает! Ну сделай что–нибудь! – истерически дернулась я, судорожно вцепившись в посох.
– Разве что зомби, – виновато пожал плечами он. – Лечение не по моей части. Это к Светлым надо…
– К светлым? – задумчиво протянула я. – Рэй, дай мне тело!
Как ни странно, но темный молча повиновался, и я быстро приблизилась к женщине, опустившись рядом на одно колено. Та не заметила, что рядом есть еще кто–то, продолжая держать ребенка, уговаривая его не уходить.
– Удержать душу сможешь? – мысленно спросила я затаившегося крылатого.
– Действуй, – отозвался он и свободная, правая, рука протянулась над окровавленной головой ладонью вниз. Под пальцами заструилась темнота, касаясь детского личика и вновь возвращаясь к хозяину.
Это ремонт, это всего лишь ремонт – твердила я себе, водя посохом над телом ребенка. Все должно вернуться на свои места, он должен быть здоров, и крови на коже не было, не было, не было…
Навершие Солнышка засияло режущим глаза светом, и вокруг упала оглушающая тишина. Мне некогда было узнавать ее причины. С каждым взмахом сквозь меня проходила волна обжигающего жара, но я панически боялась убирать посох.
– Еще чуть–чуть, осталось совсем немного, – тихо уговаривала я то ли себя, то ли кого–то иного.
Наконец покрывавшая тело кровь полыхнула зеленоватым огнем, и мы увидели абсолютно здорового ребенка, тихо лежащего на руках у матери.
– Рэй? – это была даже не мысль, а ее тень. Настолько я чувствовала себя уставшей…
Темный перехватил управление и резко сжал кулак. Безвольное тело дернулось, выгнулось дугой и… и на нас посмотрели ярко–голубые глаза.
– Мама? – несмело, робко. А потом громче и радостней. – Мама!
Женщина вскрикнула и прижала ребенка к себе. На мгновение зажмурила глаза, а потом пронзительно поглядела на нас.
– Чего ты хочешь, господин? – тихим шелестом ветра пронеслось над притихшей толпой.
Райлен невесело усмехнулся, я почувствовала легкое касание и услышала его ответ:
– Спать и есть. И много.
А в мыслях быстро прокатилось едва слышимое недовольство «Ох уж мне эти светлые…». Но все равно, я была ему благодарна за заботу.
– Я забочусь о себе, – тихо пробурчал темный мысленно. – Ты думаешь, что так долго удерживать душу – легко? Я тоже еле стою…
– Ой, ой, ой! Так я тебе и поверила… – он сперва обиделся, а потом иронично хмыкнул, и мы в полном согласии отправились за женщиной спать.
Нам выделили довольно широкое ложе за печкой, на которое Рэй упал, словно целый день вагоны грузил, а не прохлаждался на свежем воздухе. И вырубился он тоже первый. А я еще успела прижать к себе покрепче Солнышко (мало ли кто) и пробормотать стоявшей рядом женщине:
– Дана покормите…
* * *
…
– Лайра, ну что там?
– Он спит. Не шуми так.
– Да я и так шепотом разговариваю… А что с нашим сыном?
– На нем нет ни единого шрама! И он ничего не помнит. Так удивился, когда оказался у меня на руках…
– Но как такое вообще может быть? Он же всегда был темным!
– Для богов нет ничего невозможного…
Староста деревни и его жена вышли из дома, тихо притворив за собой дверь, чтобы не разбудить мирно спящего за печью темнокрылого ари'эллира. Только что, на их глазах, воспользовавшегося светлым источником…
…
– Староста! Эй, староста! А чего с зеленомордыми–то делать?!
Предводитель налетчиков, щеголял тремя стальными кольцами на правом предплечье. Что приблизительно было равно человеческому капитану. Он исподлобья смотрел на главу деревни, от которого теперь зависела не только его судьба, но и судьба всего его отряда.
Кто же знал, что у этой не самой крупной деревушки есть маг–покровитель? Даже у лежавшего всего в половине дня пути торгового города и то, только маги–наемники имелись на довольствии. А от тех особого толку нет. Только и горазды, что фокусы показывать.
А тут нарвались на хозяина посоха, чтоб ему… Главное – откуда он взялся? Орги же говорил, что дело будет без шума и пыли!! А теперь… Еще и в Совет нажалуется, тогда вообще с живых не слезут…
– Чего делать, чего делать… – отозвался староста. – Вот господин проснется и пусть решает, чаво с ними делать. А то майся с ними…
Действительно, размышлял староста, убить – дык, дружки припрутся, еще мстить надумают. Отпустить тоже не получится – вернутся с подкреплением и что? И конец деревне. А вот отдать господину… пусть он с ними мороки огребет.
Деревенский голова честно не знал, как относиться к неожиданному воскрешению молодого господина. Любить его в деревне особо не любили, да и кто господ–то любит? Но подати вносили исправно, а тот в свою очередь от набегов оберегал. Хотя и был большим охотником до баб. Но и колдуном не слабым был тоже. Да еще и темным.
А тут вообще не знаешь, чего думать и чего бояться. Молодой–то господин не помер – это раз. С даном вон дружбу водит – это два. От налетчиков уберег и сына спас – это три. А четыре… видать, большую силу приобрел. Вона, светлый посох таскает, да лечить навострился. Так что по первости можно и потерпеть, а там боги решат, кому плюшки с маком, а кому и канава со злым раком…
– Господину отдадим, – повторил староста. – А пока давайте, жалобности готовьте, да оброк собирать надобно…
Голова сошел с высокого крыльца и, расталкивая людей, направился на задний двор, за телегой. А самые дюжие мужики тычками погнали связанных пленников в амбар, где им надлежало дожидаться пробуждения господина…
Янтарно–желтая луна тихо поднималась из–за горизонта, заливая землю теплым светом…
