Юлия Зонис - Дети богов
К полудню мистер Иамен проснулся. На сером его после вчерашнего лице даже появилась бледная краска. Я развел костер и подогрел лепешки, и мы угостились скудным завтраком. Нили все жался вглубь шалаша, опасаясь зловредного излучения. Я же, наоборот, устроился у самой границы тени. Солнечный свет манил меня с детства, хотя я и понимал прекрасно, что не стоит поддаваться на этот зов сирены. Но, Хель меня задери, до чего же красиво!
Мистер Иамен внимательно наблюдал за мной из своего спальника. Наконец, откинув полость, он выбрался из пухового мешка и подошел ко мне.
— Вам, как я погляжу, нравится солнце? Нетипично для вашего народа.
Не оборачиваясь, я хмыкнул.
— Кончайте меня анализировать. Расскажите лучше про монастырь.
Мистер Иамен устроился рядом, положив подбородок на острые колени.
— Разрешите полюбопытствовать, а зачем вам вообще понадобился монастырь?
— А если не разрешу?
— Ваше право.
Я поморщился. Этот тихий человечек убивал меня своей вежливостью.
— Мы ищем одного… э-э… друга.
— Друга?
— Ага. По моим сведениям, он удалился в Недонг лет пять назад, дабы предаться размышлению и молитве.
Мистер Иамен негромко рассмеялся. Я обернулся к нему и недружелюбно на него уставился.
— Чего вы ржете?
— Из всех тибетских монастырей, которых, как известно, намного больше сорока сороков, Недонг — пожалуй, самое неподходящее место для перечисленных вами духовных практик.
— Это еще почему?
Мистер Иамен свел ладони перед лицом, так что низкое еще солнце устроилось на кончиках его пальцев.
— Некогда монастырь и вправду был известным религиозным центром для последователей Тзонг-капы. Лет, я бы сказал, по меньшей мере триста тому назад. Я заинтересовался этой обителью значительно позже, как вы можете догадаться. А интерес мой был вызван вот чем: концентрация Теней в окрестностях Недонга зашкаливала за все разумные представления. Такое количество можно встретить разве что в больших городах во время эпидемий, да и то вряд ли, потому что по неизвестной мне причине Тени не любят городов. Возможно, не хотят конкуренции с урбанизированной нечистью. Как бы то ни было, я провел небольшое расследование, и мне открылась необычайно интересная история. Один из здешних настоятелей, в восемнадцатом, кажется, веке, открыл… назовем это для простоты шорткатом к Нирване. Я не буду утомлять вас описанием ритуалов Гелуг-па: может быть, вам известна история о буддийских колесницах добродетели, может, нет, по сути это и не важно. Как бы то ни было, путем определенных очистительных техник ученик, вставший на путь Кунг-Нарья, достигал Нирваны, минуя всю необходимую цепь перерождений и ловко обходя кармический закон.
— Что же в этом плохого?
— Ничего особенно плохого, но, как и в любом шарлатанском средстве, в практике Кунг— Нарьи имелось довольно основательное двойное дно. Бессмертным это понимать не обязательно, а вот любой смертный к зрелым годам, по идее, должен бы сообразить, что дешевых путей в вечность не бывает. Однако соображают, увы, немногие, поэтому учеников и послушников в монастыре было навалом. И настоятель действительно ловко спроваживал в Нирвану их нематериальные сущности — для простоты будем считать их душами. Однако, душа-то в Нирване, а тело оставалось на грешной земле. Более того, в результате проведенных настоятелем ритуалов в астральном плане над ним открывалась здоровенная дыра, а через дыру жаловало в наш мир уже известно вам что. Настоятель, надо отметить, был не дурак и прекрасно понимал, что в стенах монастыря творить это безобразие невместно, иначе его же первого Тени и заедят. Недонг вырублен в скалах, и единственный вход в него — весьма длинный и узкий туннель в сплошном горном массиве. Так вот, настоятель покрыл стенки, пол и потолок туннеля зеркалами. Самый верный способ уловить Тень — это поймать ее в коридор между двух зеркал. Таким образом, настоятель устроил настоящую полосу препятствий, которую не могла пересечь ни одна Тень. Кандидатов в Будды почтенный святой выводил за стены монастыря в определенную ритуальную беседку, быстренько проводил обряд и сматывался обратно в скалу. Душа посвященного удалялась в Нирвану, а тело отправлялось бродить по горам и мордовать ни в чем не повинных крестьян.
— Лихо, — ухмыльнулся я. — А настоятелю-то какая со всего этого была выгода? Ученики, что ли, отписывали ему свои состояния? Или у него был договор с Тенями на поставку свежих трупов?
Иамен, щурясь на ярко блестящий ледник, пожал плечами.
— Вот уж этого я не знаю. По-моему, почтенный занимался своими темными делишками из чистой любви к искусству.
— Хороша любовь.
— Каково искусство, такова и любовь.
Этого я оспорить не мог.
— И что же случилось с учителем мудрости?
Иамен обернулся ко мне, вновь улыбаясь своей не затронувшей глаз улыбкой.
— Говорят, что один из учеников — по слухам, некогда славный Охотник — разбил все зеркала. Память у Теней неважная: они сохраняют лишь смутные образы своего человеческого бытия. Но ритуал, проводимый учителем, был, видимо, очень запоминающимся.
Меня так и подмывало спросить, а не был ли наш хозяин тем самым знаменитым охотником — однако по всему выходило, что быть им он не мог. По сведениям из долины, монастырь пустовал больше сотни лет.
— И что же, с тех пор тут царит запустение и безлюдие? Цирк, типа, уехал, клоуны разбежались?
Не уверен, что мистер Иамен был знаком с идиомой, и все же суть он уловил верно.
— О, отнюдь. Цирк приехал как раз после того, как Тени разобрались с просветленным ламой. В опустевших человеческих постройках с дурной историей очень любят селиться драконы. Вот и сюда заселился дракон. Если я не ошибаюсь, обитает он в монастыре и сейчас.
Должен признаться — при этих словах я отвалил челюсть.
История свартальфар и драконов уходит в темное и мрачное прошлое, в то прошлое, когда облик земли еще не был окончательно определен всполохами древнего огня и ударами молота. Почти в любой саге о моем народе вы встретите древнего ящера, который только и ждет, как бы покуситься на сотворенные искусными кузнецами сокровища. Большая часть из этих рассказов, конечно, брехня. К примеру, так и не доказано, что меч Наглинг — последний из наших великих мечей — погиб в поединке между бесславным проходимцем Беовульфом и терроризирующим его готское королевство змеем. В то же время история Фафнира и Зигфрида правдива, насколько может быть правдива людская хроника. С Фафниром довелось встретиться и моему деду — естественно, до того, как германец прикончил ящера и подзакусил его языком.
