Роберт Асприн - Смертоносная зима
В этом отживающем свой век городе воров, которым сейчас правили странные люди из-за моря с немигающими глазами, городе, брошенном на произвол судьбы защитницей-империей, дама в вуали без особого труда всего за несколько монет и пару обещаний наняла себе лакея, приведя в ужас беднягу тем, что приказала отвести себя к нему домой. Вызвав жгучее любопытство соседей, она вошла в едва отапливаемую лачугу. А когда переодетая вышла наружу, любопытство сменилось благоговением.
Эти люди были первыми за пределами Сумы, кто увидел лицо и фигуру женщины, чье имя было вовсе не Клея и не Сафтерабах, а Кэйби Джодира.
Она была по-настоящему красива, божественно красива. И это было ее проклятием. Да, Джодира знала о своей красоте и с течением времени поняла, что красота ее была не подарком судьбы, а скорее проклятием, поскольку за свою сравнительно недолгую жизнь она не раз уже поплатилась за это. Одним из усвоенных ею уроков был тот, что женщине столь красивой нельзя путешествовать без сопровождения. Она была слишком привлекательной и даже в компании мужчины могла стать источником неприятностей внутри каравана. Джодира знала это и потому решила полностью скрыть себя под покровами одежд. Уж лучше быть источником слухов и сплетен, чем неприятностей! Она не была ни беременной, ни тучной, ни даже полной — деликатная характеристика для тех людей, что ведут малоподвижный образ жизни и ни в чем себе не отказывают, если это касается питья и еды.
Более того, Джодира и солнце не были врагами. И у нее не было сифилиса. И рябой от оспы она тоже не была.
Она вышла на порог дома своего нового лакея уже без вуали, застегивая пряжку на длинном фиолетово-пурпурном плаще, накинутом поверх изумрудно-бирюзового платья, которое могло принадлежать только леди. Она была потрясающа. Блеск ее красоты бросал вызов самому солнцу; она была красавицей, оспаривающей красоту самой богини Эши.
И она искала мужчину Определенного мужчину.
Джодира и ее лакей — этакий уличный оборванец-переросток по имени Уинтсенэй — пошли назад в город, по пути стали свидетелями одного убийства, сделав вид, что не заметили его; двумя кварталами ниже осторожно перешагнули через еще одну, совсем теплую, жертву преступления, правдоподобно ответили на вопросы бейсибца, который выглядел более чем нервным и готов был пустить в ход свой меч, и наконец подошли к респектабельной гостинице, где Джодира и поселилась.
И естественно, в «Белом Лебеде» все себе шеи свернули, провожая ее взглядами, когда она приказала проводить ее в свободный номер с хорошей кроватью и хорошим замком на дверях. Многие потом ждали ее появления, и все глаза проглядели, а некоторые уже даже тешили себя мечтами и приятными фантазиями, но она не спустилась в холл отеля, а осталась в номере. Ее вооруженный слуга Уинтсенэй спал перед дверью, и никаких неприятностей с ней в «Белом Лебеде» не приключилось.
Весть о появлении в Санктуарии прекрасной дамы широко распространилась, когда она наконец проснулась к полудню следующего дня. Красивые женщины совсем не часто посещают Санктуарии. Даже Хаким не смог вспомнить, когда здесь в последний раз останавливалась одинокая красавица. И вот она появилась, прекрасная и таинственная. Взяла себе в слуги типичного представителя кварталов Подветренной и назвалась в «Белом Лебеде» Ахдиомой из Аурвеша, в чем, правда, все сильно сомневались.
И вот что интересно…
— Видишь это кольцо? — спросила она дневного портье «Белого Лебедя», который тщетно пытался поджать нижнюю губу, чтобы закрыть свой рот, пока пялился на нее. Он вспомнил, что надо кивнуть, а она продолжила — Оно будет твоим. Ты получишь его, если выполнишь мое поручение.
Он заверил, что, конечно же, он в полном ее распоряжении.
Не позавтракав и, похоже, не проявив никакого интереса к болтовне относительно кровавых событий, развязанных прошлой ночью НФОС, она вышла в этот Мир Воров с его сомнительными сделками и разваливающимся на части фундаментом, из-под облупившихся кирпичей которого на улицы медленно сыпался цемент. Эта цементная пыль носилась по городу вместе с завывающим ветром, раздувавшим плащи и шарфы и несшим запах смерти.
На нее везде обращали внимание, в каком бы месте этого проклятого богами города она ни появлялась. Ее огненно-каштановые волосы искрились, как старое доброе вино. Ее огромные глаза были карими или зелеными — в зависимости от того, под каким углом в них смотрели и с какой стороны светило солнце. Черты ее лица были довольно резкими, а рот крупным и выразительным. (Немногие, более внимательные наблюдатели отметили также отсутствие ямочек на щеках и так называемых смешливых морщинок, указывающих обычно на то, что человек часто улыбается. В результате был сделан вывод, что жизнь ее была несчастливой, вывод, невероятный для женщины такой красоты.) При взгляде на ее фигуру у всех мужчин, независимо от возраста, пересыхало во рту. Сопровождавший ее Уинтс был чисто вымыт, причесан и изо всех сил старался казаться грозным, держа руку на одном из тех устрашающе длинных ибарских ножей, которыми был увешан его красно-желтый кушак, завязанный поверх поношенного коричневого плаща.
На базаре, вложив в цепкую ладонь темнокожей хозяйки одной из палаток небольшую серебряную монету, дама исчезла в заднем помещении ее владений, откуда появилась уже в поношенной полинявшей накидке зеленого цвета, прикрывавшей волосы. Нижнюю часть лица скрывала небольшая зеленая вуаль. Уши остались открытыми; они были проколоты, но не несли украшений, что, как она знала, выглядело не очень красиво.
Дама в вуали осталась в палатке провидицы, одетая в ослепительно пестрые одежды, а дочь С'данзо и ее лакей Уинтс понесли кольцо в «Белый Лебедь». Нет, ее не интересовало предсказание гадалкой С'данзо судьбы. Умеет ли С'данзо держать язык за зубами? Да. Тогда она, возможно, знает кое-что об одном человеке… Пришелица, вновь спрятавшая лицо под вуалью, назвала его имя и дала описание.
Нет, С'данзо его не знала. Может быть, все-таки погадать? Нет, никакого гадания.
Мудрая С'данзо больше ничего не сказала. Она решила, что эта чужестранка или настолько осторожна, что не хочет вверять свои секреты даже гадалке, умеющей держать язык за зубами, или не желает знать больше того, что, по-видимому, и так уже знала о своем будущем.
Тем временем вернулись Уинтсенэй и девятилетняя дочь пророчицы, ведя в поводу трех лошадей дамы в вуали, которая тут же отправила их забронировать для нее номер в гостинице, рекомендованной С'данзо.
В тот день она не нашла того, кого искала. Дважды ей пришлось показать свое лицо воинам, патрулирующим город, однако она явно не принадлежала к числу тех, кого они разыскивали. Двое их товарищей были убиты прошлой ночью. Это было настоящее, хорошо спланированное убийство, хотя санктуарцы обычно не применяли подобное определение по отношению к гибели любимцев бейсы.
