Эрик Ластбадер - Владычица Жемчужины
Отодвинув голографический экран, Курган прислонился к стене.
— Что конкретно случилось с моим братом?
Кирллл Квандда повернул к себе голографический экран и подключил фотонную панель. Он застучал по панели длинными пальцами, и на экране появилась голова в’орнна. Несколько щелчков, и кожа и кости исчезли, показав мозг в поперечном сечении.
— Перед нами типичный мозг в’орнна. — Дэйрус ткнул пальцем в экран. — Видите? Он состоит из девяти долей: две доли переднего мозга, четыре поперечного, по две здесь и здесь, чуть ниже — сильвиат, отвечающий за работу органов чувств, синерия, или центральный мозг, где вырабатываются кортазин и другие вещества. Любопытно, что больше всего кортазина вырабатывается у кхагггунов. — Палец дэйруса снова ткнулся в экран. — Однако нам интереснее всего ативар, или первичный мозг. Видите, какой он маленький? Многие считают его рудиментом, так как назначение ативара неизвестно.
Квандда включил второй экран.
— А вот мозг Терреттта. Как видите, он кажется совершенно нормальным. Но посмотрите сюда. — Кирллл Квандда постучал по экрану. — Его ативар в три раза больше нормального. Видите, он такой длинный, что обвивает синерию.
Курган внимательно всмотрелся в голографический экран.
— Что вы имеете в виду?
— Судя по странному составу веществ, которые мозг вырабатывает, я бы сказал, что первозданный ативар воздействует на синерию, однако результаты этого воздействия я пока не в состоянии оценить.
— Вы сказали «первозданный»?
Кирллл Квандда кивнул.
— Вам наверняка известно, что в результате катаклизмов, разрушивших нашу планету несколько тысячелетий назад, центральная база данных была сильно повреждена и даже частично уничтожена. Вы ведь слышали, что в итоге многие данные оказались ненадежными или вовсе недостоверными.
Курган нетерпеливо махнул рукой, приказывая дэйрусу продолжать.
— По чистой интуиции я обратился к сохранившейся базе данных по медицине. То, что я обнаружил, просто невероятно!
Изображение на первом экране пропало, и появилось другое. Курган смотрел во все глаза.
— Это еще одна проекция мозга Терреттта? Этот ативар такой же большой, как у него.
— Вы смотрите на поперечное сечение представителя нашей расы, который жил сотни тысяч звездных лет назад.
Курган резко сел.
— Что вы пытаетесь сказать?
— Если древним источникам информации можно верить, мозг вашего брата по строению идентичен мозгу тех в’орннов, которые, покинув родную планету, первыми отправились покорять Космос.
Мозг Кургана работал с бешеной скоростью.
— Что хотел Нит Батокссс? Зачем он все это затеял?
Дэйрус кисло улыбнулся.
— Теперь вы понимаете, почему я сижу здесь круглые сутки? Я не знаю, зачем все это гэргону. — Квандда отвернулся от голографических экранов. — Вполне возможно, что у современных в’орннов ативар атрофировался. Кто знает, может быть, мозг Терреттта в каком-то отношении более нормальный, чем наш с вами.
Курган нахмурился, отказываясь верить услышанному.
— Как тогда объяснить эти приступы?
Кирллл Квандда ответил почти сразу:
— Остается только гадать, хотя мне кажется, что эксперимент пошел не по плану. Появились неожиданные побочные эффекты.
— «Неожиданные» — какое удобное слово для описания слабоумия.
— Терреттт не слабоумный. — Квандда встал с места. — Так мы пойдем к нему?
В конце коридора находилась запертая дверь с хрустальной панелью обозрения на уровне глаз. Сквозь нее Курган увидел комнату с большими окнами на юг. Терреттт мог смотреть на Гавань, кишащий прохожими Променад, море Крови с рыбацкими лодками и саракконскими судами. На одной из стен висела большая топографическая карта северного континента. Присмотревшись, Курган заметил на ней какие-то круги, пятна, каракули.
— У Терреттта еще остались шрамы. Сейчас я почти полностью контролирую приступы, — объявил Кирллл Квандда.
— И все же остановить их вам не удается, — проговорил Курган, глядя на фотонный ключ.
— Ненормально функционирует ущемленная синерия.
В мозгу Кургана звучали слова дэйруса: «Терреттт не слабоумный». В этот момент правитель увидел брата и ужаснулся сходству. Глаза Терреттта казались огромными и возбужденными. В руке зажаты три кисти. Широко расставив ноги и немного ссутулившись, он начал наносить краски на полотно.
Не успел Кирллл Квандда приоткрыть дверь, как его остановил Курган:
— Подождите… Не надо… Ведь он работает.
— Уверен, он будет рад вашему приходу, регент.
Мышцы на щеке Терреттта взбугрились, словно бицепсы.
— Не хочу ему мешать, — твердо сказал Курган.
— Ну, если передумаете, я буду в кабинете. — Дэйрус уже собирался уходить. — Простите, регент, когда вы в последний раз виделись с братом? — неожиданно спросил он.
Курган не ответил. Он просто не помнил и очень жалел, что увидел Терреттта сегодня.
Монастырь Плывущей Белизны с девятью тонкими посеребренными минаретами был удивительным белокаменным зданием, гордо вздымающимся посреди Дьенн Марра, словно длань Миины. Именно здесь училась Джийан до того, как ее и всех рамахан, обладающих Даром, изгнали.
Сейчас во главе монастыря стояла конара Инггрес. Очень крепкая, сильная и телом, и духом, краснощекая конара оказалась изобретательной и находчивой. Она отважилась сопротивляться демонам, наводнившим монастырь, а когда подоспела помощь, сумела их изгнать. Однако лишь сейчас Инггрес начала понимать, что у зла может быть множество обличий.
В просторной светлой трапезной, восстановленной под ее чутким руководством, конара ужинала в компании друзей. Она сидела во главе стола, а рядом расположились Джийан, Наватир и Перрнодт. Услышав звон колокольчика, конара Инггрес сама пошла поприветствовать друзей, которые прибыли на прекрасном черном нарии.
Оглядывая трапезную, конара испытывала смешанные чувства. Огромное облегчение от того, что удалось выбраться из лап демонов, и всепоглощающую грусть, ведь рамахан теперь осталось в два раза меньше, чем столов в трапезной.
— Как здорово, что вы вернулись к нам, Первая Матерь, — вздохнув, сказала Инггрес.
— Вы потрудились на славу, пока мы разбирались с архидемоном и его приспешниками, — улыбнулась Джийан. — Мы все очень гордимся вами, конара Инггрес, поэтому и избрали вас главой Деа Критан.
— От прежнего совета рамахан осталась только тень, — вздохнула конара.
— И все же впервые за несколько столетий совет можно считать свободным от зла, — вмешалась Перрнодт. Высокая, худая, с бледной полупрозрачной кожей, она казалась обманчиво хрупкой. Традиционный мистефан друугов лишь частично укрощал цвета воронова крыла кудри: тут и там выбивались непослушные пряди, обрамляя бледное и суровое, как лезвие клинка, лицо. — Это только начало, и мы должны радоваться.
