Токацин - Чёрная река
Глава 05. Сухие травы
— И больше её здесь не видели, — со вздохом завершил рассказ Речник Айому и покосился на прозрачные кусты и прислонённые к ним удочки. Кесса поспешно поднесла ему лепёшку и жареную рыбину, и Речник нехотя отвёл взгляд от воды.
— Так Ронимира и пропала? И в других землях… оттуда не приходили вести? Она же была Чёрной Речницей, а они… они всегда что-нибудь совершают! — запинаясь, обратилась к Речнику Сима. Три пары сверкающих глаз уставились на него, и он пожал плечами, с хрустом откусывая рыбе хвост.
— Никто ничего не знает, — сказал он, когда от рыбины осталась одна голова. — Ни куда она от нас подалась, ни что там творила. В те дни много толковых людей ушло отсюда. Король Вольферт исхитрился разогнать полвойска в один мах. Вот нарочно захочешь такое сотворить — и не выйдет.
Он не шутил, и его взгляд был угрюм — даже воспоминание о тех далёких временах наводило на него уныние. Кесса смотрела на Речника восхищённо и опасливо — не каждый день встретишь того, кто видел древнего Короля Вольферта, — уж две сотни лет минуло, как он умер. Это Кесса помнила точно, хотя правители у неё порой в голове путались — но Король-Речник был первым из них, а Кейя, изгнавшая с Реки чужих богов, правила после, а ещё позже царствовал Вольферт, и его сын, Король Астанен, властвует сейчас…
— А её родичи? — спросила, не вытерпев молчания, Сит Наньокетова. — Они-то что говорили?
— Кто знает, где её родичи, — пожал плечами Речник Айому, одним глотком допил всё, что оставалось в желудёвой чаше, и потянулся завязать ремешки на голенище сапога. — Чёрные Речники не сильно-то привязывались к родне. Ронимиру называют Кошачьей Лапкой, но кто помнит её родовое имя? Его не найдёшь и в Архивах Астанена…
— Кимеи должны помнить, — нахмурилась Сима, искоса поглядывая на Кессу. — Они помнят всех.
— Не хотел бы я быть кимеей, — Речник Айому отдал Кессе чашу и поднялся на ноги. — Солнце уже высоко. Ступайте, найдите себе занятие.
Сима и Сит, разочарованно хмурясь, встали с нагретых солнцем коряг. Полдень близился, и солнце стояло над самой Рекой, выглянув из-за белых скал Правого Берега и травяных дебрей востока. Притихшая Река лениво плескалась, перекатывая камешки и обломки тростника, мелководье казалось тёплым и манящим, и Ота Скенесова уже бродила по колено в ледяной воде, разыскивая на дне цветные камешки и обломки земляного стекла.
— Речник Айому! — окликнул гостя Конен Мейн, едва ли не бегом выскочив из приоткрытой холодной пещеры. От него пахло рыбой, прошлогодним и свежим рассолом, пряной рыбной жижей, — там, откуда он вышел, стояли солильные чаны и бочки. Холодные кладовые тянулись вдоль берега, вперемешку с жилыми пещерами, сейчас все они открылись, и едва ли не весь участок проводил там дни. И сама Кесса потратила утро, разрезая и потроша рыбу, слой за слоем разделанное ложилось в чаны и бочонки, в соли не было недостатка, откуда-то взялись и пряности. Всё, что можно было выловить из прошлогоднего рассола, было выцежено и выбрано до последней уловимой крупинки, вскрылись и тайные ларцы с пряными травами, запасёнными осенью. Конен не резал рыбу — он ссыпал её в чаны, прижимал и пересыпал солью, ворочал тяжёлые наполненные бочки, его руки покраснели от рассола, а лицо — от натуги.
— Бездна! Вымой тут же руки, — покачал головой Айому. — Разве же нету в Фейре пары старых рукавиц?!
— Неудобно в рукавицах-то, — буркнул, смутившись, Конен. Он окинул недовольным взглядом троих девиц — похоже, он был им не очень рад.
— Речник Айому, Сьютар хочет говорить с тобой, — сказал Конен.
— Так почему он не пришёл? — Речник с тоской покосился на заброшенные удочки. Этим утром ему никак не удавалось порыбачить и подумать о делах Великой Реки в тишине и покое.
— Он… Речник Айому, ты всё-таки зайди к нему в пещеру, — потупил взгляд Конен. — Это важное дело.
— Если речь о большом свежем «глазастике», то дело и впрямь важное, — без тени усмешки сказал Айому, шумно вдыхая пропахший рыбой воздух. — Хотя редкий пирог нельзя принести на берег, раз уж он так жаждет быть съеденным…
Конен даже не улыбнулся. Быстро он пошёл к пещере, и грузный Речник скоро отстал. Кесса и Сима, переглянувшись, поспешили за ним, Сит пошла было следом, но её окликнули из холодной кладовой.
Тяжёлые зимние завесы ещё висели в дверях, и жители медлили перебираться из зимних спален в летние, — эта весна выдалась холодной, и ветер, налетая с Реки, порой пронизывал до костей, даже если в небе сияло солнце. Завеса опустилась за Речником Айому, и Кесса и Сима остались на пороге.
— Отчего у твоего деда вечно какие-то секреты? — пожала плечами Сима и приникла щекой к белому камню. В щель между завесой и скалой мало что можно было рассмотреть, но слышно было отлично.
— Дел у нас по горло, — с тяжёлым вздохом сказал Сьютар. — И беготня по степи совсем не ко времени. Трава ещё толком не высохла, собирать там нечего, а от охоты одна трата стрел. Но эти обормоты просятся в степь. Если им запретить, так они ещё додумаются удрать, ищи потом их.
— Эх-хе, — вздохнул и Речник. — Кто в этом году обормот?
— Затеял дело Конен Мейн, ну и все остальные… Хельг Айвин, Вайгест Наньокет, Нуук с Каэном, Эра Мейнова… с десяток наберётся.
— Десять — это много, всю дичь распугаем, — протянул задумчиво Речник. — Шестерых я возьму. За день рыба не протухнет. Бочки не ворочайте, надорвётся кто-нибудь — одним днём не отделаетесь. Посмотрим, как растёт трава, и не пора ли вылетать за сушняком. Может, подстрелим сурка или крота — как повезёт.
— Сейчас от этих зверей ни мяса, ни меха, — проворчал Сьютар. — Не тратил бы ты время попусту, Речник Айому! Припугни лучше юнцов, чтобы о деле думали.
— Это уж мне виднее, что лучше, — нахмурился Речник. — Скажи парням, чтобы готовились. Пойдём на рассвете, едва небо позеленеет.
Кесса и Сима еле успели шарахнуться от пещеры — их едва не сбила с ног тяжёлая завеса. Айому, не оглядываясь, брёл к берегу, к оставленным в кустах удочкам. Все, кто бегал по прибрежной тропе и мочил ноги на мелководье, проводили его удивлёнными взглядами.
— Охота на сурка! — Сима усмехнулась. — Три года — и мы пойдём весной вместе с ними. А сейчас — я бы от мяса не отказалась. Как думаешь, кого они добудут?
Вечером из-под причала Фирлисов слышно было фырканье, смех и стук зубов — охотники отмывались от рыбы и пряных рассолов, и холодная Река была к ним неласкова. Уже в сумерках Нуук и Каэн перебирали стрелы, а Сьютар ходил туда-сюда по очажной зале и укоризненно вздыхал.
— Пора, пожалуй, доставать кованый котёл, — сказала Ауна, мать Кессы, в очередной раз проводив его взглядом. — Опять все сойдутся к нам, так у нас и будем готовить.
