Аня Сокол - Первый ученик (СИ)
— Романтикой? — Макс ел, пропуская половину разговора мимо ушей, библиотекарша была болтливой, но в отличие от остальных никогда не шпыняла Гроша, даже после того, как студент продал одну из книг налево.
— Романтикой, — у нее это слово получилось, каким-то пренебрежительным, — В горах много камней, и много охотников на них.
— Продажа кад-артов частным лицам запрещена, — проговорил он с набитым ртом.
— Куда торопишься, не отберут ведь, — она встала, забрала у него пустую тарелку и пошла на кухню за вторым, — Это по закону, тут много любителей искать обходные пути.
Она чем-то там загремела, а Макс быстро поднялся и, отодвинув занавеску, выглянул на улицу. У соседского забора мочился на доски кудлатый пес.
— Ну, бог с ним, с постояльцем, — бабка Маша вошла в комнату, с тарелкой дымящейся гречи, Грош вернулся за стол, — Ты лучше расскажи, чего на тебя Нефедыч взъелся? Опять у него погоны с кителя срезал что ли? — Макс едва не подавился, — Ну, будет, будет, — она хлопнула его по плечу.
— Откуда вы… то есть это не я.
— Не ты, не ты, — согласилась она, — Не ты с Игроком спорил, не ты деньги получал в отделе периодики. Не слушай бабку, она слепая, и глухая шаркает, себе потихоньку и ладно. Сейчас-то что? Погоны с утра вроде на месте были, когда он перед Шоромскими специалистами гоголем ходил.
— Про убийство слышали? — вздохнул парень.
— Слыхала, весь Никопольский гудит. Ты что ли его? — он провела ладонью по горлу, и парень подавился уже по-настоящему, — Ну будет, уже, — она снова стукнула его по спине, — Экий студент нежный пошел, шуток не понимает. Знаю я, что его призрак прибрал, да, чего там, все знают. Ты-то с какого боку?
— Хр, — парень откашлялся и сипло продолжил, — В мое дежурство куб из хранилища пропал.
— Вот, значит как
— А вы этого Ирыча хорошо знали? — спросил парень, — У него много хвостов было?
— Но-но, — библиотекарша поднялась и погрозила парню узловатым пальцем, — Следствие оставь шоромским, они за это деньги получают, — бабка Маша подхватила опустевшую тарелку и понесла на кухню, на этот раз, задержавшись там подольше, наливая в чайник воды, и что-то бормоча.
Макс снова подошел к окну, улица была все так же пуста, пса у забора сменила воробьиная стайка.
— Кого высматриваешь?
Студент вздрогнул, в комнату хозяйка вернулась бесшумно, хотя до этого шарканье войлочных тапок разносилось по всему дому.
— Уж не патруль ли? — она поставила на стол пузатый, накрытый варежкой чайник, — Они будут минут через двадцать. И нечего глазами сверкать, не в бега же ты надумал податься?
Парень пошел к выходу, он понял, что чувствует мышь, съевшая сыр из мышеловки.
— Молодость и глупость синонимы? — библиотекарь оперлась о стол, всем видом показывая, что задерживать и тем паче гонятся за студентом она не собирается, — От кого ты надеялся убежать? От кого прятался в моем доме? — Макс скривился, — Я тебе не конвой вызвала, а охрану.
— Обойдусь.
— Ну, конечно, а потом меня будут спрашивать, вышел ли ты отсюда с целыми зубами, и не упал ли на пороге, потеряв добрую половину?
— Это не ваши зубы! — он резко развернулся, руки сжались в кулаки.
— Твоя правда, — беззлобно согласилась старуха, — Кстати, у Ирыча было четыре хвоста.
Парень остановился, так и не перешагнув порог, злость схлынула.
— Чаю? — невозмутимо предложила бабка Маша, и студент, вернулся к столу, на этот раз глупой мыши предложили сыр повкуснее.
— Четыре хвоста, — напомнил он библиотекарше.
— Четыре, — кивнула та, опять присаживаясь напротив, — Первый он схлопотал давно. Друг детства, или враг, тут как посмотреть. Умер в шахте, под обвалом.
— Имя?
— Не имею ни малейшего представления. Это было задолго до того, как я сюда переехала, - она пододвинула, к нему кружку, к которой он не прикоснулся.
— Кто еще?
— Диша. Теща. Потом Капитоныч, собутыльник. И какая-то девка из Малоозерца, именем не интересовалась, — женщина подняла руки.
— Все?
— Все мальчик, все, — покивала она, но он уловил маленькую заминку, он слишком привык прислушиваться, слишком привык искать подвох.
— Марья Курусовна, — попенял он.
Она подняла дугообразные, начерченные черным карандашом брови, и не смогла удержать улыбку.
— Хм, теряю форму. Вроде ничего особенного, но неделю назад у Рутки сын сбежал.
— Ищут?
— Нет. Он совершеннолетний, и давно мечтал уехать в Заславль, говорил об этом на каждом углу.
— Тогда что в этом интересного?
В дверь постучали. Бабка, вздохнув, нарочито тяжело поднялась, и отправилась открывать. В комнату вошли двое в черной форме и с повязками патруля на руках. Грош не был знаком с ними лично, но здоровый бугай справа победил в личном первенстве по рукопашному бою среди старших курсов.
— Ноги, — сурово сказала библиотекарша, и те послушно повозили ботинками о коврик.
— Сам пойдешь? — исподлобья спросил бугай, — Или как?
— Или как, — ответила за него библиотрекарша, — Или больше за пирогами и не приходи.
У старшекурсника покраснела шея, но отнекиваться он не стал. Грош не того полета птица, что бы ссориться. А библиотекарша не того уровня человек, что бы прислушиваться к ее мнению, в случае серьезной заварушки. Так что, парни могли пообещать ей что угодно, а сделать все по-своему. Но смысла ломать копья не видел ни кто.
Грошев встал, парни расступились, пропуская его на выход. И лишь в сенях, студента догнал голос бабки Маши.
— Собака Лапка, - библиотекарша выглянула, — Мелкая глупая пустолайка, но Сварик, сын Рутки в ней души не чаял, а отец грозился утопить докуку.
— И? — студент стал обуваться, парни из патруля терпеливо ждали.
— Парень уехал без собаки. Чемодан взял, паспорт взял, деньги и те у матери спер. А собаку забыл.
— Бывает, — равнодушно кивнул Макс.
— Точно, — подтвердила библиотекарша, выходя следом за ними из дома, — Ирыч отвез Лапку в горы и …, — она не договорила, но этого и не требовалось.
В караулке их ждали. Макс почему-то был уверен, что его в очередной раз отведут в кабинет к Куратору, а потом уже знакомым маршрутом в карцер, который уже должен освободить Самарский. Он ошибся. На половину.
Арчи взмахом руки отпустил дежурных и уставился на парня тяжелым взглядом.
— Что еще случилось? — спросил Макс.
— Еще один куб пропал, — наверное, на лице Гроша отразилось, что-то такое, само по себе бывшее ответом на незаданный вопрос, — Слава императору, на этот раз не активный. Призрак должен был исчезнуть на днях, если уже не исчез, на атаку, он не способен. Настя, как старшая, дала исчерпывающие объяснения.
