Макс Каменски - Вера
Только в Шипстоуне, негласной столице материка, абсолютную власть захватила Святая Инквизиция. Стальным мечом своих крестоносцев и огненной магией отцов-инквизиторов эта организация энергичных последователей Творца установила свои порядки. За этими порядками инквизиторы ревностно следили, рьяно уничтожая преступников, еретиков святой веры и особенно политических противников. Их агенты, впоследствии отколовшиеся от Святой Матери Церкви в период упадка, постоянно будоражили города да сёла, пытаясь в приступе фанатизма искоренить еретиков по всему миру, заодно убирая с пути собственных врагов.
За границей же каменных стен прав был тот, кто имел за собой влиятельных покровителей. А эти покровители менялись довольно часто, вследствие бесконечных клановых войн.
Но Гиперион – не единственный материк этого загадочного мира. Была ещё земля под названием Феб, лежащая на западе от Гипериона через огромные просторы Вечного Моря, да мёртвый материк Харон, оторванный во время Великой Войны Сил от плоти Гипериона и унесённый далеко на север через весь Великий Океан.
На Фебе власть делили Республика, образовавшаяся после бурного расцвета города Умрад; Солнечное Королевство, управляемое властолюбивым королём Таргосом (одним из Первопришедших), и огромное племя варваров (вольных людей) – Одера Табу, чей центр располагался в крепости Кандур – извечной мечте пламенных сердец среди воителей Республики и Королевства.
В отличие от Гипериона, на Фебе власть доменов была намного устойчивее, но мир и спокойствие совсем позабыли дорогу в эти земли: Республика и Солнечное Королевство вели непрекращающуюся более ста лет войну, а племя варваров (так они себя именовали) Одера Табу постоянно беспокоило владения тех и других. Но даже здесь, в огне вечных войн, развивалась наука и искусство, а Фебовская Академия Магии была самой известной и самой престижной в мире.
Харон же был местом бесконечного хаоса, где нашёл пристанище ужасный Культ-клан некромантов и тёмных инквизиторов, некогда затеявших великую Войну Сил… На том материке царили смерть и разруха. Культисты, преисполненные фанатичной преданности, считали себя слугами Хаоса: с их точки зрения он имел самостоятельное разумное начало. Для достижения своих целей эта часть мировой сущности не чуралась ни магии смерти, ни стихии первородного огня.
Кроме Культа среди безумия вулканов, кислотных рек и смертоносных ветров, таился клан Хантеров – загадочных воинов, которые, по слухам, сошли с ума во время Войны Сил и скрывались от безвыходности в глубинах загнивающей земли. И всему этому ужасу противостояли Стражи Пути – рыцарский орден, образовавшийся сразу после разрушительной Войны. Именно храбрые сердца Стражей хранили свободные сообщества от Хаоса, воцарившегося далеко за Океаном.
Таким был этот противоречивый мир, чью сущность наполняли и беспощадное насилие, и неприкрытое коварство, в ответ на которые всегда находились и честь, и благородство. Впрочем, Мерлон увлёкся мыслями и чуть не навернулся в овраг. Нужно тщательнее смотреть под ноги, а не блуждать где-то в туманной дали – в темноте недолго и покалечится.
* * *Гроссмастер был недоволен. Столь идеальный и продуманный до мелочей план стал трещать по швам буквально с самого начала похода!
Первое, что сильно расстроило командующего войсками Ренессанса, это неудачный исход операции Лин-Лея и Бладмура. Вещь, которую он искал, пропала где-то в глубине гор, и её поисками придётся заняться чуть позже. Хотя странный рассказ этой парочки заботил его ещё больше. Какой-то вольный охотник, ничтожество, по словам крестоносца Лин-Лея, смог обдурить двух опытнейших бойцов (да ещё и главу Тайной Стражи!) великого Ренессанса, убежать, а затем провалиться чёрт знает куда! Очень интересная история. Может, кто-нибудь из парочки решил прикарманить себе искомую гроссмастером вещь? Всё возможно. Но никому из этих болванов не прознать, каково истинное предназначение артефакта. Хотя не артефакт это вовсе, а вещь куда более интересная. Наверное, этот самовлюблённый глупец Бладмур вбил себе в голову идею о великой власти и непомерной силе. Ха! Пускай так и думает. Это лишь на руку. А Лин-Лей и вовсе неспособен ослушаться приказа. На его уме лишь честь, доблесть и красивая смерть. Другое в его храбрую голову не приходит… Тем лучше.
Второе обстоятельство скорее разозлило гроссмастера, чем расстроило. Треклятые враги решили особо не лукавить и принялись вести партизанскую войну, стремясь расстроить бравое наступление Ренессанса. Хотя Инквизиция и была ослаблена затяжным торговым и моральным упадком, на её службе состояли достаточно опытные командиры, коим хватало ума при помощи нехитрых приёмов попытаться уравнять силы, истощая и деморализуя неприятеля. По всем расчётам гроссмастера, его армия давно должна была оказаться в Шипстоуне и пировать победу, а не торчать в равнинах на полдороги к заветной цели.
В связи с потерей продовольствия и части фуража, пришлось остановиться в чистом поле в пятидесяти километрах от столицы врага, и, ощетинившись со всех сторон, восстанавливать положение. Бросаться вперёд было опасно. Святоши могли спокойно обойти наступавшее войско с флангов и перерезать все коммуникации и подводы. Тогда даже с взятием Шипстоуна войны не выиграть. Поэтому два дня назад гроссмастер принял, на его взгляд, единственно верное решение в сложившейся ситуации: перенять тактику неприятеля, и, распространившись мелкими отрядами по всей вражеской территории, путём поджогов и разорений вынудить его дать генеральное сражение. Нападать отдельными отрядами на вставшее укреплённым лагерем воинство крайне затруднительно, а бороться с разосланными во все стороны рейдовыми группами совершенно бесполезно. Разорение деревень, истощение припасов, и падение морального духа как жителей земель, так и воинов, вынудит инквизиторов объединить свои войска и ударить по сконцентрированным силам Ренессанса единой мощью. Вот это и будет фатальной ошибкой честолюбивых слуг Господа. Как раз на этих почти плоских равнинах гроссмастер и ожидал встретить противника в честном бою. В переносном смысле, конечно.
На самом деле он не хотел никаких героических баталий, красивых смертей и безнадёжной храбрости. Он не признавал воспетые бардами бесполезности. В войне главное – цель, а её процесс не может быть прекрасным, романтичным. Смерть, насилие, голод, болезни – вот «прелести» войны. Принимать такие вещи в качестве возвышенных просто невозможно! И гроссмастер знал это не понаслышке.
