Клайв Льюис - Серебряное кресло
— Ты не ушиблась, Джил? — крикнул Юстас.
— Наверное, обе ноги переломала, — сказал Лужехмур.
Джил встала и сообщила, что все у нее в порядке, только наверх она сама выбраться не может.
— Что же это за яма такая? — спросил Ерш.
— Похоже на окоп. Или на осевшую тропинку. Она довольно прямо идет.
— Точно, — воскликнул Юстас, — идет прямо, и к тому же на север. А может, это такая дорога? Она бы нас укрыла от этого дьявольского ветра. Снега внизу много?
— Почти нет. Его поверху проносит, наверно.
— А дальше там что?
— Погоди. Я посмотрю. — Джил встала и пошла по траншее, которая почти сразу же резко повернула направо. Об этом она и крикнула своим путникам.
— А за поворотом что? — спросил Ерш.
Тут заметим, что Джил точно так же боялась извилистых проходов и темных подземных мест, как Ерш — скалистых обрывов. Никакого желания идти одной за поворот у нее не было, особенно когда она услыхала позади оклик Лужехмура:
— Осторожней, Джил! Такие канавы вполне могут вести в пещеру дракона. Или — раз уж мы в стране великанов — к гигантскому червяку или жуку.
— Никуда она, кажется, не ведет. — Джил быстро вернулась назад.
— Нет, дай-ка мне посмотреть, — сказал Ерш. — Что значит «никуда»? — Он присел на край канавы и скатился вниз. Потом протиснулся мимо Джил, не сказав ни слова, но она почувствовала, что он заметил ее трусость. Тогда она пошла с ним, стараясь, правда, оставаться сзади.
Поиски ни к чему не привели. Через несколько шагов за поворотом канава разветвлялась. Можно было пойти либо прямо, либо снова направо. «Так не пойдет, — сказал Ерш, оглядев поворот направо, — эдак мы возвратимся обратно на юг». Он пошел прямо, но и тут его вскоре ожидал правый поворот. На этот раз даже выбора не было — траншея заканчивалась тупиком.
— Дело дрянь, — проворчал Ерш.
Джил, не теряя понапрасну времени, решила возвращаться. Когда они вернулись, квакль без труда вытащил их своими длинными руками.
Ах, как было ужасно снова очутиться наверху. В траншее уши у них почти что оттаяли. Там они могли ясно видеть, легко дышать и говорить спокойно, не стараясь перекричать ветер. Тем труднее оказалось вернуться на этот дьявольский холод, и тем тяжелее услышать неожиданный вопрос Лужехмура:
— А ты хорошо помнишь знаки, Джил? Который из них нам сейчас надо искать?
— Кончай, — сказала Джил. — Какие такие знаки? Кто-то должен вроде бы упомянуть имя Аслана. Кажется. Только не жди, что я сейчас стану их снова повторять, эти знаки.
Дело в том, что Джил перепутала весь порядок знаков, потому что давно перестала повторять их каждый вечер. Конечно, она их еще помнила, но восстановить без усилия в правильном порядке уже не могла. Вопрос Лужехмура привел ее в раздражение оттого, что в глубине души она сама на себя злилась. Не стоило забывать знаков. Потому-то, да еще из-за холода и усталости, и нагрубила она своему спутнику. Вряд ли знаки Аслана ей были так уж безразличны.
— Разве этот знак был следующим? — удивился Лужехмур. — Ты путаешь, по-моему. Мне кажется, стоило бы осмотреться на этой плоской вершине. Вы не заметили…
— Господи! — сказал Ерш. — Нашел время любоваться видами. Ради всего святого, пошли дальше!
— Ой, посмотрите! — воскликнула Джил. На севере, много выше уровня плато, появилась череда огней. Еще яснее, чем в прошлый вечер, было видно, что это свет в окнах — в маленьких окнах, наводивших на мысль об уютных спальнях, и в окнах побольше, заставлявших думать о залах, где гудит пламя в очагах, а на столах дымится горячий суп или сочное жаркое.
— Харфанг! — воскликнул Юстас.
— Все это очень хорошо, — настаивал Лужехмур, — я только хотел сказать, что…
— Заткнись, — отрезала Джил. — Нельзя терять ни секунды. Помнишь, что сказала дама в зеленом? Они рано запирают ворота. Мы должны попасть туда вовремя. Мы попросту погибнем без крова в такую ночь.
— Еще вовсе не ночь, — начал было Лужехмур, но тут дети хором перебили его. «Пошли», — сказали они, и побежали по скользкому плато так быстро, как только могли. Бредущий за ними квакль еще пытался что-то сказать, но из-за ветра они не могли его услышать, даже если бы очень захотели. Впрочем, они и не хотели. Они думали только о ваннах, постелях и горячем чае, да еще о том, как страшно было бы опоздать в Харфанг.
Несмотря на спешку, брести им пришлось долго, а в самом конце плато их ожидало еще несколько уступов, с которых на этот раз пришлось спускаться. Наконец они добрались до самого подножия холма и увидели Харфанг вблизи.
Замок стоял на высокой скале и, несмотря на многочисленные башни, больше напоминал огромный дом, чем крепость. Добрые великаны, очевидно, никого не боялись. В наружной стене совсем над самой землей были прорублены окна, которых в настоящей крепости, конечно же, не бывает. Там и сям виднелись двери, так что в замок легко можно было попасть, минуя главный двор. Дети приободрились. Харфанг казался им приветливым.
Утес был ужасно крутой и высокий. Они отыскали, правда, вьющуюся вокруг него тропинку, но после такого дня взбираться по ней все равно было нелегко. Джил совершенно выдохлась — Ершу и Лужехмуру пришлось последние сто метров тащить ее чуть ли не на своих плечах. Наконец они очутились перед воротами. Ворота были распахнуты. Решетка поднята.
Но как бы ты ни устал, страшновато заявляться в гости к великанам.
Несмотря на все свое недоверие к Харфангу, самым храбрым оказался Лужехмур.
— Шагом марш, — сказал он, — не показывайте вида, что боитесь. Самое глупое — что мы вообще сюда пришли. Но раз уж мы здесь, глядите посмелее.
С этими словами он зашел под арку так, чтобы эхо усиливало его слова, и крикнул во весь голос:
— Эй, привратник! Принимай гостей!
В ожидании ответа он снял шляпу и стряхнул с ее полей толстый слой снега.
— Может, он и нытик, — шепнул Ерш Джил, — но в смелости ему не откажешь.
Дверь, отворившаяся в глубине двора, дивно отсвечивала пламенем очага; появился привратник. Джил закусила губу, чтобы не закричать. Это был не такой уж большой великан — повыше яблони, но пониже телеграфного столба. У него были всклокоченные рыжие волосы, он носил кожаный камзол со множеством металлических пластинок, которые образовывали что-то вроде кольчуги, и какие-то краги на голых ногах с волосатыми коленями. Он наклонился и вытаращил глаза на Лужехмура.
— А ты что за создание? — спросил он.
Джил собрала всю свою храбрость.
— Простите, — она возвысила голос, — дама в зеленом уборе приветствует короля добрых великанов. Она послала нас, двух детей с юга, и этого квакля-бродякля по имени Лужехмур на ваш осенний пир. Если мы вас не потесним, конечно, — добавила она.
