Тиа Атрейдес - Песнь вторая. О принцессе, сумраке и гитаре.
В этот раз поспорить из-за девушек приятелям опять не удалось. Дрессировщица коварного хищника с удовольствием провела остаток вечера и ночь в компании Хилла, а Орис с легкостью охмурил приглянувшуюся ему гимнастку. Убийцы, вполне успешно прикидывающиеся мирными и безобидными юношами, пригласили всю небольшую труппу в таверну, угостили артистов ужином, выслушали несколько забавных историй из кочевой жизни, поделились, в свою очередь, последними столичными сплетнями. Циркачи без сожаления отпустили девушек гулять со столичными молодыми людьми в свое удовольствие.
Хилл и не вспомнил бы об этом маленьком приключении никогда больше, если бы в разговоре один из жонглеров не упомянул, что через несколько дней они собираются отправиться на север, чтобы поучаствовать в празднике Начала Лета в Луазе. Сразу после беседы с Мастером он вспомнил об этом — как раз через две с половиной недели и будет первый день лета, и банда Пророка, как самонадеянно называл себя проповедник, околачивается примерно в тех же местах. По крайней мере, в последних слухах, дошедших до Суарда, упоминалось местечко Волчья Топь, лигах* в пятнадцати от Луаза.
(*Лига — расстояние, покрываемое лошадью за час, уставной рысью. Лига примерно равна десяти — двенадцати километрам.)
Этим же вечером Лунный Стриж нашел четверку циркачей, мирно ужинающих в дешевой таверне, сделал вид, что страшно удивлен встрече, и с легкостью заново очаровал Павену, укротительницу полосатых. Отогнал какого-то местного парня, подкатывающегося к ней, напросился к ней ночевать, на изумленный вопрос девушки — почему не к тебе? У тебя такой прекрасный дом? — наплетя ей бочку душещипательного вранья и горестно кивнув на зачехленную гитару и заплечный мешок. Бедняжка чуть не прослезилась от сочувствия несчастному прохиндею, узнав, что злой мастер выгнал его из дому, а ещё за ним охотится отец капризной и вредной барышни, которая обиделась на отказ жениться на ней и соврала папаше, что Хилл её соблазнил, после чего суровый кузнец пообещал немедленно сжить со свету ни в чем не повинного менестреля. И теперь ему, такому неприкаянному и одинокому, ну просто совершенно некуда деваться, и надо бы поскорее смотаться из столицы, но вот куда? Да и одному путешествовать как-то страшновато…
Разумеется, легковерная Павена тут же позвала его с собой на север. Хилл немножко посомневался, не будут ли её друзья против, и слегка поупирался, но позволил ей себя уговорить. На следующий день, когда кошатница сообщила друзьям радостную весть, что с ними поедет музыкант, остальные трое артистов и впрямь оказались очень даже за, особенно когда Лунный Стриж достал гитару (самую обычную, хоть и неплохую, потому как рисковать Черной Леди, шлясь по лесам и болотам, он не желал) и спел пару всенародно любимых песенок. Остальные свои достоинства, типа полного кошеля серебра с некоторыми вкраплениями золота и полного вооружения, подобающего профессионалу, Хилл не счел нужным демонстрировать без острой необходимости.
В этот день Хилл не стал выступать вместе с ними, отговорившись тем, что не стоит лишний раз ему рисковать и попадаться на глаза воинственному кузнецу, и посвятил оставшееся до отъезда время визиту к мастеру Ульриху. К сожалению, никакой новой полезной информацией о чокнутом проповеднике тот не располагал, но зато посоветовал, к кому из гномов в Луазе или Асмунте можно, в случае чего, обратиться за помощью. Оружейник принципиально не расспрашивал юного приятеля, зачем тот собирается на север и почему вдруг интересуется тамошними новостями — самому догадаться было несложно. Да и неприлично спрашивать у наемного убийцы, уж не собирается ли он кого-то там прихлопнуть? А вот снабдить друга крохотным арбалетом, умещающимся чуть ли не в ладони, но при этом пробивающем с двадцати шагов среднего качества кольчугу, вполне можно. Для защиты от разбойников, например. Ульрих, с одной стороны, волновался за успех предприятия Лунного Стрижа, с другой же, очень надеялся, что ему удастся столь сложное дело, и тогда возобновится нормальная торговля с севером. Он бы и сам изрядно приплатил тому, кто расправится с грабителями и мародерами, мешающими поставкам металла из северных рудников. Как, впрочем, и все его коллеги.
На следующее утро, как только открылись городские ворота, пятеро бродячих артистов выехали из Суарда вместе с небольшим купеческим обозом, направляющимся в ту же сторону. Хилл с гитарой расположился на передке головного фургона — вместо платы за проезд он договорился с торговцами развлекать их музыкой. Конечно, гораздо проще было бы или заплатить им пару монет, или купить пяток лошаденок на всю компанию и передвигаться с полным комфортом, но это мало соответствовало бы образу легкомысленного растяпы, налегке сбежавшего из столицы куда глаза глядят.
Солнце только поднималось, и в чистый свежий воздух благоухал ароматами цветов и молодых трав. Ещё не высохла ночная роса на листьях, и кое-где среди деревьев запутались последние клочки тумана. Имперский Северный тракт пролегал почти вдоль реки, и иногда с холмов отрывался чудесный вид на медленно и лениво катящую отблескивающие солнечным золотом волны Вали-Эр. Ухоженные поля вдоль дороги перемежались фруктовыми садами и оливковыми рощами, аккуратные крестьянские домики, облитые мягким утренним светом и утопающие в абрикосово-гранатово-апельсиновой пене, казались игрушечными. Навстречу путникам неспешно шествовали волы, влекущие тяжело нагруженные телеги, бодро цокали копытами лошади, запряженные в повозки, блеяла, мычала и взмемекивала идущая в свой последний путь на мясные ряды упитанная скотина. Здесь, вблизи столицы, никто бы и не сказал, что в королевстве происходит что-то неладное. Обычные крестьянские разговоры о будущем урожае и ценах на зерно, о здоровье скота и засилье пришлых торговцев, мио и безмятежность. Хилл старательно прислушивался к доносящимся от встречных поселян и торговцев беседам, не промелькнет ли случаем упоминание о северных беспорядках, но простым людям пока не было до них никакого дела.
Поддерживая образ несколько наивного, донельзя общительного, недалекого простофили, Лунный Стриж быстро перезнакомился со всеми купцами, охранниками и возницами. Благо, они всегда были рады как скрасить длинную, скучную дорогу веселыми песенками и простыми мелодиями, так и поделиться с любопытным юношей собственной житейской мудростью. Доморощенных философских сентенций он наслушался столько, что хватило бы на весь будущий год, и ещё про запас осталось. Но вот о проповеднике с севера говорили совсем мало и неохотно. Что было несколько странно — о необычных и загадочных явлениях люди рассуждают тем больше и уверенней, чем меньше в них понимают, особенно если дело касается вопросов веры или затрагивает торговые интересы. А в данном случае наблюдалось и то, и другое. Похоже, самозваный пророк вызывал слишком много страха, и суеверные торговцы, направляющиеся хоть и не в те города, где побывал проповедник, но поблизости, опасались накликать на себя неприятности. В остальном же начало пути напоминало скорее легкую увеселительную прогулку, а не проникновение лазутчика и диверсанта на вражескую территорию.
