Олаф Локнит - Зов Древних
— Смею ли я попросить снабдить меня необходимыми в дороге пергаментами, чернилами и перьями, ибо все это осталось в моем кабинете, когда прискакали твои гонцы?
— Ты получишь то, что пожелаешь, и дорожную одежду, и обувь, и любое оружие на выбор. Кстати, что ты предпочитаешь? — Конан говорил, уже погрузившись в изучение чертежа.
— С позволения царственного, более всего мне подошли бы туранский сложный лук и короткий меч. А из того, что стоит на столе, мне больше нравится пиво.
— Так я и думал, — усмехнулся король. — Давно ли тарантийская знать пьет нордхеймское пиво?
— Я пью его с тех пор, как посетил Нордхейм. Друзья мои за это именуют меня северным варваром, — ответил Евсевий.
— Знакомая история,— хрипло рассмеялся царственный.— Подойди сюда. Не это ли долина, где желтолицые жгли свои огромные костры?
— О да, царственный, это она. Чертеж составлялся по указанию самого первого хозяина Фрогхамока, Бреннана Мабидана, после этого вносились лишь незначительные дополнения. Карты гор даны неточно, поскольку никто туда не всходил, использовались лишь специальные вычисления, произведенные на основании наблюдений.
— Знаю,— хлопнул ладонью по столу король, так что даже увесистые серебряные кувшины подпрыгнули.— Если один северный варвар,— киммериец быстро глянул на Евсевия, — имеет представление о науках, то другой северный варвар, ныне король Конан, знает, как берут крепости и как определяют длину и высоту стен, не шляясь под стрелами и камнями врага. Где, как ты предполагаешь, находится пещера, из которой вылетает черный дракон?
— Из описания явствует, что гора господствует над окружающими вершинами, а в том, что Седая — высочайшая вершина хребта, не приходится сомневаться. Посему я заключаю, что речь идет о Дол Уладе, как звучит название сей горы на языке горцев, или же о Седой, как зовут ее киммерийцы.
— Ты сам когда-нибудь видел Седую? — Конан посмотрел на аквилонца, но перед его мысленным взором уже вставал могучий серый каменный великан, закутанный в белесые одеяния. Голова великана пряталась в тучах, а от холодного тела веяло злобой. Великан готов был шагнуть вперед и растоптать предгорные деревушки, но страшился, как и все великаны, гнева Крома. Пока страшился.
— Видел, о царственный, но с севера и издалека. Я как раз останавливался у развалин Венариума, когда мой проводник неожиданно предложил мне отклониться к полуденному закату, чтобы посмотреть на настоящего злобного великана. Я не верю в ожившие камни, хотя при мне агадейский маг заставил дохлого полоза выследить, настигнуть и поймать мышь, но гора и вправду таила в себе нечто зловещее. Теперь я понимаю, отчего туземцы так страшатся тамошних гор.
— Я тоже видел Седую с севера,— задумчиво сказал король. — Не встречал ли ты в странствиях по Киммерии людей из клана Канахов?
— Мой проводник был из этого клана, — ответил Евсевий с легким полупоклоном. — Интересует ли царственного...
— Интересует,— прервал его Конан.— Но завтра. В пути нам хватит времени для бесед, услаждающих слух и радующих ум.
«Сет меня побери! С этакой свитой я скоро заговорю, как послы Страбонуса: и сладко, и гадко, — подумал король. — А завтра еще добавится этот шпион с тошнотворной кхитайской вежливостью! Может, хоть центурион Арминий говорит по-человечески?!»
— Где, по-твоему, пастбище, на котором произошла схватка с драконом?
«Ну, кто же так бьется со змеем? — мелькнула у Конана мысль. — Всему их надо учить, этих аквилонцев!»
— Сие место, несомненно, здесь, — указал Евсевий все тем же деревянным ножом на один из крупных холмов.— Вот старая известняковая скала, вот обозначения каменных хижин — остатков древних оловянных разработок, а вот пересыхающий ручей, по руслу коего подкрадывался дракон.
— Сколько добираться туда от замка? Это последнее, что я хочу сегодня знать.
- Записи говорят, что около трехсот стадий через леса, болотистые поймы лесных рек и холмы. Путь на три-четыре дня, не меньше.
— Мы дойдем за два с половиной, не больше. Это слово короля, — заключил Конан. — Теперь благодарю тебя. Собери свои карты и записи и береги их как зеницу ока. Думаю, через две недели к ним прибавится много нового. За дверью ты найдешь человека, которого вместо себя оставил Хорса. Обратись к нему, он даст тебе все, что ты сочтешь нужным иметь. Только не слишком нагружайся, мы должны торопиться.
— Могу ли я попросить у царственного еще пива? — вежливо осведомился Евсевий, аккуратно уложив папирусы и пергаменты обратно в ларец.
— Ты получишь бочонок, но к последней предрассветной страже ты обязан сидеть на коне и не падать, даже засыпая. Сумеешь?
— Если так будет угодно царственному,— откланялся Евсевий.
Выходя, ученый столкнулся в дверях с Хорсой.
— Ты еще не спишь? — Конан строго посмотрел на гандера.— До предрассветной стражи у тебя еще есть время.
— Отдыхать я буду во Фрогхамоке, кениг,— покачал головой гандер.— Все готово, и мы можем ехать.
— Мы выедем перед четвертой стражей, Хорса,— твердо сказал король.— А теперь я приказываю тебе отдохнуть. Мне понадобятся те, кто считает золото и головы врагов, а не те, кто считает звезды.
Глава третья «ВИД СО СПИНЫ ДРАКОНА»
Однажды утром в опочивальню едва проснувшегося владельца замка Фрогхамок и всех сопредельных земель и вод достопочтенного Коннахта Мабидана без всякого доклада влетел встрепанный и неумытый дворецкий.
— Беда! Беда, хозяин! — заголосил он и бухнулся на колени.
— В чем дело? — хриплым спросонья голосом спросил благородный дворянин.— И перестань орать, не то моя мигрень вернется снова, и ты будешь в этом виноват. Встань и говори внятно!
— Беда! — повторил дворецкий и, пыхтя, поднялся.— Молодой хозяин вместе со своим другом сегодня еще до света поднялись, взяли с собой двоих лишь слуг, снарядились и отправились в горы!
— Ну и что? — не понял Коннахт.— Септимий давеча говорил мне, что отправляется на охоту за вепрем. Странно, конечно, что они прихватили только слуг, но повода для тревоги я не нахожу.
— Если бы на охоту! — заламывая руки, как дешевый комедиант, трагически возопил дворецкий.— Конюший Морниган вчера подслушал разговор молодых господ, совершенно случайно, разумеется. Я для порядка наказал подлеца, но умоляю вас, господин, пойдемте со мною, выслушайте его. Вы же знаете, что вам горцы врать не будут, а уж память у них как у мудрецов из Тарантии, если не лучше.
Коннахт был человек незлобивый и часто прощал подданным их проступки. Вот и на этот раз, проклиная горские суеверия и способность дворецкого паниковать по каждому поводу, а чаще и вовсе без повода, он вылез из теплой постели, поспешно оделся и неторопливо направился в приемную. То, что поведал ему там рыжий крепкий парнишка Кондла Морниган, повергло наместника в такое смятение, что он немедля потребовал подать ему пергамент и чернила и сел за письмо не куда-нибудь, а в столицу, королю Конану, да велел хоть под землей найти и привести к нему Бриана Майлдафа, личного своего гонца.
