Кристофер Банч - Король-Демон
Я постарался скрыть свое изумление: мне всегда казалось невозможным, что Кутулу способен критиковать поступки императора Тенедоса — даже в такой мягкой форме.
— Не сомневаюсь, император прекрасно понимает, кто чего стоит, — поспешил сказать я. — Не забывай, что ему, как и тебе, для достижения своих целей иногда приходится пользоваться весьма сомнительными средствами.
Молча оглядев меня с ног до головы, Кутулу коротко кивнул.
— Надеюсь, ты прав, — наконец произнес он. — Ну конечно, ты должен быть прав. Я беспокоился напрасно. — Маленький человечек попытался изобразить улыбку, на его лице выглядевшую очень странно. — Как я уже говорил, ты мой друг. Ладно, пойдем заниматься нашими делами.
Когда мы прошли в мой кабинет, я придвинул два стула к столу, стоявшему в центре Квадрата Молчания, и сказал, что здесь мы можем говорить спокойно.
— В первую очередь я хочу передать тебе слова императора, — начал Кутулу. — Но у меня к тебе тоже есть кое-какие вопросы.
— На которые я должен отвечать правдиво, в противном случае меня будут преследовать по всей строгости закона.
— Что? — озадаченно переспросил Кутулу.
— Извини. Я попробовал пошутить. Ты сейчас говорил так, словно вел допрос.
— О, прости. Боюсь, у меня все мысли заняты предстоящей работой.
— Ничего страшного.
Шутить с Кутулу было все равно что мочиться против ветра — толку практически никакого, а брызги весьма неприятны. И все же по какой-то необъяснимой причине я питал глубокую симпатию к этому маленькому человечку — в той мере, в какой можно любить того, чьи работа и страсть заключаются в том, чтобы знать все про тебя и про всех остальных.
— Начну со своих вопросов. Есть ли в Каллио активные сторонники Товиети? В твоих отчетах о них ничего не было.
Я раскрыл рот от изумления. Товиети, культ террора, был основан в Кейте, одной из провинций Спорных Земель. У истоков его стоял неизвестный чародей, вероятно умерший; он указал своим последователям на хрустального демона Тхака, которому они должны были поклоняться и повиноваться. Постепенно сторонники террора распространились по всей Нумантии, неся с собой смерть. Они поставили цель сокрушить основы общества и установить господство своего страшного культа. Последователи Товиети забирали у богатых и знатных не только жизнь, но также золото, земли и женщин. Однако Тенедос расправился с Тхаком, а Кутулу и я при помощи меча и петли уничтожили всех служителей этого культа. Это случилось больше девяти лет назад.
Наверное, кому-то удалось спастись от наших чисток и бежать из страны. Но, насколько мне было известно, мы уничтожили всех главарей, и теперь я считал Товиети не более чем кошмарным сном.
— Я в своем уме, — заверил меня Кутулу. — Товиети снова поднимают голову. Помнишь их эмблему?
Помнил ли я? Зловещий знак был нарисован или нацарапан на стенах всех домов Сайаны, столицы Кейта: красный круг, символ погибших вожаков, которых Товиети считали мучениками, а в нем гнездо с поднимающими головы гадюками. Кутулу кивнул.
— Мы обезглавили много гадин, но, по-видимому, остались и другие.
— Но кому они служат? Тхак мертв, по крайней мере я так считал.
— Ни один колдун, в том числе и сам император, не смог найти ни малейших следов присутствия этого демона, — согласился Кутулу. — Но Товиети изменились.
Мне удалось схватить десятка два последователей культа в Никее. Во время допросов они до самой смерти продолжали утверждать, что у них больше нет повелителя. Гибель Тхака и высшего руководства организации показали простым членам, что они выбрали себе не ту путеводную звезду.
Теперь все Товиети сплочены в небольшие группки, где каждый имеет равные права. Они должны убивать сильных мира сего, по-прежнему по возможности желтым шелковым шнурком. Им позволяется красть то, чем можно поделиться с другими членами братства.
Товиети говорят, что, возможно, настанет день, когда объявится новый вождь, но это будет уже не демон, а человек. Этот человек поведет их вперед, ко всеобщему равенству людей, и тогда можно будет забыть о кровавом прошлом. — Кутулу недовольно поморщился. — Насколько я могу судить, пока их немного. Но они доставляют немало хлопот. Мне известно по меньшей мере о двенадцати задушенных, и, готов поспорить, втрое больше жертв было убито другими способами. До сих пор мне не удалось найти никого, похожего на вождя. Уничтожив одного главаря, можно лишить гидру сразу всех ее голов. Возможно, Товиети говорят правду, хотя на моей памяти мне еще ни разу не приходилось сталкиваться с собачьей сворой, не имеющей вожака.
— Для меня все это внове, — сказал я. — Ты знаешь, каковы стражники здесь, в Каллио: они годятся только на то, чтобы ходить ночью по улицам с погремушкой. Как от тайных агентов от них толку столько же, сколько от крестьян, всю жизнь разводивших цыплят. До меня не доходило никаких слухов о Товиети. Быть может, следует попросить мою провидицу сотворить заклинание? Вдруг ей удастся что-либо узнать?
— Сомневаюсь, чтобы у нее хоть что-нибудь получилось, — угрюмо произнес Кутулу. — По моему распоряжению лучшие чародеи Никеи творили заклятия, но все безрезультатно. Я заставил работать даже членов Чарского Братства, усилиями императора превращенных из ископаемых старцев, способных только распространяться насчет теории магии, в настоящую силу.
Он оглянулся, словно опасаясь, что нас могут подслушивать, и вдруг перешел на шепот:
— У тебя есть какие-либо свидетельства усиления активности Майсира? Хотя бы подозрения?
— Никаких, — ошеломленно ответил я, но тут вспомнил слова Тенедоса.
— Император хочет знать, не удалось ли кому-нибудь из бесследно исчезнувших каллианских чиновников пройти через Спорные Земли и найти убежище у короля Байрана.
— Об этом не может быть и речи, — решительно произнес я. — Возможно, кое-кто и пытался, но я ни за что не поверю, что какой-то чиновник или придворный колдун, даже одетый в жалкие лохмотья, прикрывающие наготу, смог убедить горцев пропустить его к границе Майсира.
— Согласен. Лично я уверен, что все, кто остался в живых, или легли на дно, или бежали в другие провинции Нумантии. Но император считает иначе. — Кутулу покачал головой. — Великие мира сего изрекают истину, а нам, жалким созданиям, остается только втискивать то, что мы видим, в рамки этих видений.
Ладно, посмотрим, что мне удастся разузнать.
Сезон Жары закончился, и наступил Сезон Дождей. После первых дней унылой измороси в полную силу заявили о себе муссонные ливни. По-прежнему было тепло, но серая сырая погода как нельзя лучше подходила для начавшихся грязных дел.
