Андрэ Нортон - Пояс из леопарда
И он начал излагать наши обязанности. Из-за угрозы, нависшей над нами, имени которой мы не знали, я постепенно забыл о своих собственных неудачах.
Глава 6
О Могхусе и о том, как у меня открылись глаза
По желанию дяди я занялся урожаем на наших полях, раскинувшихся на севере. Там я работал вместе с крестьянами, проверяя, как отправляют зерно в закрома Главной Башни. Ощущалась всеобщая подавленность, но при этом все трудились на равных, чтобы приготовиться к осаде.
Все другие Большие Башни нашего Клана, должно быть, тоже занимались тем же самым, потому что к нам за эти недели не прибыл ни один посланник.
Не собирались мы отмечать и ежегодный праздник Урожая. Лучше уж каждому остаться живым и невредимым, с крышей над головой и не уезжать от дома дальше собственных полей.
Каждую ночь я еле добирался до постели. Так уставало тело, так перенапрягался ум, что никаких мыслей, кроме той, что нужно спать, не приходило. А на следующее утро опять подъём под звуки рога — и снова за работу. Я продолжал носить пояс, но в те дни он значил для меня не больше, чем просто другой вид одежды. Я ничего не слышал ни о своей матери, ни об Урсилле.
А они тоже были заняты. Готовили настойки и наливки, консервировали фрукты, сушили сухари, которые могли храниться долгое время и не портиться. Даже дети из селения собирали орехи на опушке леса и несли домой эти чудесные дары природы, где их кололи, мололи и добавляли в качестве приправы к сухарям.
Дни шли за днями, и вот приблизилось время полнолуния. Работы поуменьшилось. Почти всё, что могла дать нам наша земля для пропитания, мы заготовили. Стояла чудесная погода — ни дождичка, ни единого облачка. Нам даже казалось, что сама Сила благосклонно отнеслась к нашим усердным стараниям.
Однако время от времени я слышал, как ворчат себе под нос крестьяне. Разгибая спины, они всё чаще и чаще вопросительно смотрели по сторонам. Слишком уж расщедрилась природа в этом году, не иначе, как жди расплаты.
В канун первой полной луны я ехал верхом вдоль одного из полей. Кости ломило так, как будто моё тело никогда не знало, что такое отдых. Не было слышно ни смеха, ни шуточек от моих людей, только что завершивших тяжёлую монотонную работу на полях. Хотя они и потягивали сидр, но делали это безрадостно, как будто только отдавая дань традиции.
Башня как-то печально возвышалась за нашими спинами, в то время как Дева Урожая восседала на соломенном троне. Мой дядя отдал указание отнести дары Урожая Деве.
Я узнал девушку, протянувшую мне кружку. Время от времени она прислуживала в покоях моей матери. Только на этот раз она не улыбнулась мне, ни слова не сказала в знак приветствия.
Прислонившись спиной к стене Башни Молодости, я поднёс кружку к губам — руки не слушались, так устали за эти дни — и начал жадно пить. В нынешнем году даже у сидра был горьковатый привкус, и я не смог допить его до дна.
Добравшись до своей комнаты, я повалился на кровать, даже не сняв одежды и не ополоснувшись, хотя для меня были приготовлены и ушат с водой, и таз. Я закрыл глаза и, должно быть, заснул мертвецким сном.
Пробуждение пришло тяжёлое и медленное. На полу играли яркие солнечные зайчики. Боль, которая в прошлую ночь выламывала спину, казалось, теперь пульсировала в висках. Я с трудом приподнялся… Стены покачнулись, к горлу подступила тошнота.
Усилием воли я добрался до противоположного угла комнаты, где стоял ушат с водой. Руки дрожали — я больше пролил воды на пол, чем в таз. Потом погрузил в него голову.
От прохладной воды стало немного легче, перестало тошнить. Я пощупал живот. Неужели заболел? Да нет же! Голова ничего не соображала, но всё же я вспомнил горький привкус сидра, который пил накануне вечером. И ту самую девушку, которая поднесла мне кружку, — она ведь прислуживала Урсилле!
И тут до меня дошло, что грязная потная рубаха, в которой я лёг спать, расстёгнута… Мой пояс!
Одного взгляда мне показалось недостаточно. Я не верил своим глазам и даже провёл по поясу рукой, чтобы удостовериться в том, что его не украли. Однако я нисколько не сомневался, что его хотели похитить. В сидр подмешали какую-то гадость. Урсилла прекрасно разбирается в травах, и в лечебных, и в ядовитых. Такими знаниями обладала любая Мудрая Женщина.
Почему ей не удалось снять с меня пояс? Ведь я спал мёртвым сном! Непонятно. Улик же против неё или моей матери не было никаких.
Но опыт прошлой ночи показал, что не следует доверять всему, что вокруг. Эти подозрения лишь укрепили моё упрямство — я ни за что не отдам свой пояс, независимо от того, что кроется за подарком Леди Элдрис.
Меня переполняла решимость сохранить его, отстоять любой ценой.
Всё время, пока я раздевался и умывался, мозг мой лихорадочно работал. Фазы луны должны влиять на действия Урсиллы. Знать бы мне побольше об изменении облика! Может, расспросить Хергила? Я задумался. Нет, нельзя предпринимать ничего такого, что может выдать мои слабости Могхусу.
Наверное, Леди Элдрис и Тейни только и ждут, когда я попадусь? Я надел чистую рубашку, которая приятно пахла травами. Так, пояса не видно.
Сегодня опять полнолуние. Я подчинился неукротимому желанию лишь один раз — в первую ночь такой же полной луны. Но прошлой ночью травы Урсиллы удержали меня от подобного опыта. А как пройдёт следующая ночь?
Мне следует все разузнать и не открываться никому — даже Хергилу. И, разумеется, не доверять ни матери, ни Урсилле. Нужно ходить осторожно, пить и есть не всё подряд, а выборочно — это не так уж сложно. Во время Урожая в Большом Зале не проводится установленных застолий. Людям раздают сухари, сыр и вяленое мясо прямо на кухне, в определённые часы. В этот день никаких церемоний не намечалось. Я же обойдусь фруктами и овощами — в них не подсыплешь снадобья, даже если пожелаешь.
Я вышел из своей комнаты ближе к полудню — так сильно подействовало на меня зелье. Двор после всех хлопот прошлых недель выглядел совсем пустым. Из конюшни доносились приглушённые голоса, но никого не было видно.
Почувствовав, что голоден, как волк, я направился к маслобойне, где в любую минуту можно было попросить и получить сыр с хлебом.
Я подозвал одного из поварят. Тот облизывался на ходу и покраснел, словно я застал его за мелким воровством.
— Чего желаете, Лорд? — пролепетал он и чуть не подавился куском, который торопливо дожёвывал.
— Хлеба и сыра, — отрезал я.
— А кружку сидра, Лорд? Я покачал головой.
— Только то, что я сказал.
Возможно, мои слова прозвучали слишком категорично, настолько удивлённо поварёнок посмотрел на меня.
