Клайв Льюис - Серебряное кресло
– А за поворотом что? – спросил Ерш.
Тут заметим, что Джил точно так же боялась извилистых проходов и темных подземных мест, как Ерш – скалистых обрывов. Никакого желания идти одной за поворот у нее не было, особенно когда она услыхала позади оклик Лужехмура:
– Осторожней, Джил! Такие канавы вполне могут вести в пещеру дракона. Или – раз уж мы в стране великанов – к гигантскому червяку или жуку.
– Никуда она, кажется, не ведет. – Джил быстро вернулась назад.
– Нет, дай-ка мне посмотреть, – сказал Ерш. – Что значит «никуда»? – Он присел на край канавы и скатился вниз. Потом протиснулся мимо Джил, не сказав ни слова, но она почувствовала, что он заметил ее трусость. Тогда она пошла с ним, стараясь, правда, оставаться сзади.
Поиски ни к чему не привели. Через несколько шагов за поворотом канава разветвлялась. Можно было пойти либо прямо, либо снова направо. «Так не пойдет, – сказал Ерш, оглядев поворот направо, – эдак мы возвратимся обратно на юг». Он пошел прямо, но и тут его вскоре ожидал правый поворот. На этот раз даже выбора не было – траншея заканчивалась тупиком.
– Дело дрянь, – проворчал Ерш.
Джил, не теряя понапрасну времени, решила возвращаться. Когда они вернулись, квакль без труда вытащил их своими длинными руками.
Ах, как было ужасно снова очутиться наверху. В траншее уши у них почти что оттаяли. Там они могли ясно видеть, легко дышать и говорить спокойно, не стараясь перекричать ветер. Тем труднее оказалось вернуться на этот дьявольский холод, и тем тяжелее услышать неожиданный вопрос Лужехмура:
– А ты хорошо помнишь знаки, Джил? Который из них нам сейчас надо искать?
– Кончай, – сказала Джил. – Какие такие знаки? Кто-то должен вроде бы упомянуть имя Аслана. Кажется. Только не жди, что я сейчас стану их снова повторять, эти знаки. Дело в том, что Джил перепутала весь порядок знаков, потому что давно перестала повторять их каждый вечер. Конечно, она их еще помнила, но восстановить без усилия в правильном порядке уже не могла. Вопрос Лужехмура привел ее в раздражение оттого, что в глубине души она сама на себя злилась. Не стоило забывать знаков. Потому-то, да еще из-за холода и усталости, и нагрубила она своему спутнику. Вряд ли знаки Аслана ей были так уж безразличны.
– Разве этот знак был следующим? – удивился Лужехмур. – Ты путаешь, по-моему. Мне кажется, стоило бы осмотреться на этой плоской вершине. Вы не заметили…
– Господи! – сказал Ерш. – Нашел время любоваться видами. Ради всего святого, пошли дальше!
– Ой, посмотрите! – воскликнула Джил. На севере, много выше уровня плато, появилась череда огней. Еще яснее, чем в прошлый вечер, было видно, что это свет в окнах – в маленьких окнах, наводивших на мысль об уютных спальнях, и в окнах побольше, заставлявших думать о залах, где гудит пламя в очагах, а на столах дымится горячий суп или сочное жаркое.
– Харфанг! – воскликнул Юстас.
– Все это очень хорошо, – настаивал Лужехмур, – я только хотел сказать, что…
– Заткнись, – отрезала Джил. – Нельзя терять ни секунды. Помнишь, что сказала дама в зеленом? Они рано запирают ворота. Мы должны попасть туда вовремя. Мы попросту погибнем без крова в такую ночь.
– Еще вовсе не ночь, – начал было Лужехмур, но тут дети хором перебили его. «Пошли», – сказали они, и побежали по скользкому плато так быстро, как только могли. Бредущий за ними квакль еще пытался что-то сказать, но из-за ветра они не могли его услышать, даже если бы очень захотели. Впрочем, они и не хотели. Они думали только о ваннах, постелях и горячем чае, да еще о том, как страшно было бы опоздать в Харфанг.
Несмотря на спешку, брести им пришлось долго, а в самом конце плато их ожидало еще несколько уступов, с которых на этот раз пришлось спускаться. Наконец они добрались до самого подножия холма и увидели Харфанг вблизи.
Замок стоял на высокой скале и, несмотря на многочисленные башни, больше напоминал огромный дом, чем крепость. Добрые великаны, очевидно, никого не боялись. В наружной стене совсем над самой землей были прорублены окна, которых в настоящей крепости, конечно же, не бывает. Там и сям виднелись двери, так что в замок легко можно было попасть, минуя главный двор. Дети приободрились. Харфанг казался им приветливым.
Утес был ужасно крутой и высокий. Они отыскали, правда, вьющуюся вокруг него тропинку, но после такого дня взбираться по ней все равно было нелегко. Джил совершенно выдохлась – Ершу и Лужехмуру пришлось последние сто метров тащить ее чуть ли на своих плечах. Наконец они очутились перед воротами. Ворота были распахнуты. Решетка поднята.
Но как бы ты ни устал, страшновато заявляться в гости к великанам.
Несмотря на все свое недоверие к Харфангу, самым храбрым оказался Лужехмур.
– Шагом марш, – сказал он, – не показывайте вида, что боитесь. Самое глупое – что мы вообще сюда пришли. Но раз уж мы здесь, глядите посмелее.
С этими словами он зашел под арку так, чтобы эхо усиливало его слова, и крикнул во весь голос:
– Эй, привратник! Принимай гостей!
В ожидании ответа он снял шляпу и стряхнул с ее полей толстый слой снега.
– Может, он и нытик, – шепнул Ерш Джил, – но в смелости ему не откажешь.
Дверь, отворившаяся в глубине двора, дивно отсвечивала пламенем очага; появился привратник. Джил закусила губу, чтобы не закричать. Это был не такой уж большой великан – повыше яблони, но пониже телеграфного столба. У него были всклокоченные рыжие волосы, он носил кожаный камзол со множеством металлических пластинок, которые образовывали что-то вроде кольчуги, и какие-то краги на голых ногах с волосатыми коленями. Он наклонился и вытаращил глаза на Лужехмура.
– А ты что за создание? – спросил он.
Джил собрала всю свою храбрость.
– Простите, – она возвысила голос, – дама в зеленом уборе приветствует короля добрых великанов. Она послала нас, двух детей с юга, и этого квакля-бродякля по имени Лужехмур на ваш осенний пир. Если мы вас не потесним, конечно, – добавила она.
– Ого! – сказал привратник. – Тогда совсем другое дело. Входите, малявки, входите в дом, а я пока доложу его величеству.
– Он посмотрел на детей с любопытством. – Какие у вас лица синие. Противно даже. Ну, друг другу-то вы наверняка нравитесь. Одних жучков всегда к другим тянет.
– Это мы от холода посинели, – объяснила Джил. – На самом деле мы не такого цвета.
– Тогда ступайте греться. Заходите, коротышки, – сказал привратник. И они последовали за ним. Когда сзади опустилась огромная дверь, они перепугались, но тут же об этом забыли – потому что увидели то, о чем мечтали со вчерашнего вечера – огонь! И какой это был огонь! Он выглядел так, словно в нем пылало зараз штук пять толстенных деревьев, и был такой жаркий, что подойти к нему ближе, чем на несколько шагов, путники не могли. Они улеглись на теплом кирпичном полу и вздохнули с облегчением.
