Элеонора Алова - Занимательная география
Дракон вскочил на задние лапы, прижимая к груди драгоценную рукопись. Дэн, лишенный всякого словарного запаса, кроме русского новояза, топал по крышке стола и истошно кричал:
– Аффтар жжот! Фтопку соварь русского языка!
Мефодий, онемев от ужаса, смотрел, как огонь подбирается и к нему, и к его драгоценному собранию.
И только Алина, каким-то чудом не лишившаяся самообладания, вытянула руку, свободную от словаря, и прокричала:
– Песчаная буря!
Заклинание опять само собой всплыло в памяти, из какой книги или фильма – она не помнила. Девушка представила, как под ее ногами начинает двигаться земля, как пыль поднимается столбом и циркулирует вокруг ног, а потом расходится и засыпает огонь, уже почти подобравшийся к словарям мага-полиглота. Дед сидел на коленях, со страхом смотрел на обгоревшую шерсть на одной из шкур-ковров, и на его ясные голубые глаза наворачивались слезы. Его коллекция была спасена!!!
Когда Алина опустила руку, смерч прекратил циркуляцию, и песок упал на землю ровным кружочком вокруг девушки. Определенно, после этого заклинания квартира мага требовала уборки.
Волшебница положила словарь Ожегова у ног Дэна на стол и властным взглядом уставилась на старика:
– Учи его русскому обратно! Исправляй свои ошибки.
Благодарный за спасение коллекции Мефодий согласился, несмотря на то, что и пожар-то случился из-за неосторожности Алины. Как-то старик быстро забыл плохое, зато хорошее, похоже, прекрасно запомнит надолго. Он не потребовал с отважной магички ста долларов в обмен на полусгоревшую купюру некроманта, торчавшую из песчаной горки.
Дед вытряс песок из лаптей и попросил Дэна слезть со стола и сесть на стул.
– Побреешься! – показал деду язык клиент.
– Я тебе побреюсь! – ухнул маг, пнув одну из ножек стола.
Дэн ожидал от старика чего угодно, но только не того, что ножка окажется держащейся на честном слове. В итоге он больно упал на спину, ударившись головой о стопку словарей.
– Копец тебе, гнилой старикашка, секир-башка! – сквозь зубы прошипел он, поднимая с пола потухшую лампаду.
Алина взяла ее из рук мага и, прищелкнув пальцами, зажгла фитиль, желая передать лампу деду, но не тут-то было. Некромант крепкой хваткой держал ее за основание и не собирался отдавать. Он резко дернул лампаду на себя, что волшебница чуть не упала носом в пыльные разбросанные книги старика Мефодия. Дэн сжал светильник в левой руке, а правой принялся водить над пламенем, как будто писал в воздухе причудливые руны. Так вот как колдуют некроманты!
Маг с лампадой шел прямо на старика-полиглота, который в это время читал заклинание над словарем Ожегова.
Дракон усердно строчил четверостишия, не поднимая головы. В такие моменты муза являлась к нему без спросу и не покидала, пока хозяин поэта не совершит подвиг.
Алина была не в силах что-либо сделать. Оставалось полагаться лишь на судьбу. Шкура лисы засверкала голубым цветом, и старик обернулся к некроманту. А тот уже высоко поднял над ним лампаду с готовым заклинанием и призванной из Царства Мертвых душой. Прямо иллюстрация к 'Преступлению и наказанию' в волшебном мире, только мотивы у горе-Раскольникова совсем дурацкие.
Дед, как потом часто вспоминала волшебница, оказался ловким и подготовленным к любым действиям со стороны клиентов, поэтому он метко швырнул шкуру в голову некроманту, а сам кубарем покатился ему под ноги.
Не ожидавший такого поворота событий ослепленный Дэн уронил лампаду в горшок с фикусом, стоящий на окне.
В тот же момент комната наполнилась запахом ладана, и все присутствующие закрыли глаза, потому что едкий туман больно щипал радужную оболочку. Только отчаянный дракон-писатель через минуту все же решил воочию увидеть геройский подвиг дедушки.
– Что это было? – снял некромант со лба потухшую лисью шкуру.
Алина и Мефодий сидели по разным углам, зажмурившись и пригнув головы. Довольный дракон, прикусив язык, писал очередную главу поэмы, а вместо фикуса на окне сидела неподвижная длинношерстная черепаховая кошка.
– Яна?! – вытаращил глаза Дэн. – Я же не тебя призывал!
Животинка в ответ мяукнула, но не шевельнулась. Испуганная волшебница приоткрыла сначала один глаз, а, поняв, что опасность миновала, и второй. То же сделал и дедок-полиглот.
– Простите, уважаемый Мефодий, за бардак и нападение на Вашу персону, – поклонился Дэн и продолжил извиняться, – когда вы вложили в меня словарь современного русского сленга, я еле сдерживал себя, чтобы не сказать что-то нецензурное, а еще почему-то лексикон стал управлять моим характером.
– Поверьте, уважаемый Дэниэль, – положив руку на сердце, сказал старик, по его глазам некромант понял – искренне. – Я не хотел учить вас этому. Когда вы сказали, что желаете знать современный русский, меня как будто околдовало, и я полез за словарем сленга.
Дэн и Алина переглянулись. А дракон устроился на перевернутом столе, словно на баррикаде, и принялся читать поэму на чешском:
Фифа Розовая – сволочь, И она исподтишка Приказала полиглоту Дэна мату научить.
– Уважаемый Дэниэль, – прервал Мефодий декламацию дракона, – во искупление своей вины я готов сделать для вас все, что угодно.
Некромант почесал затылок, а в это время дракон продолжил:
Горят шкуры, горят книги, И Алина не спеша, Смерч на всё вдруг нагоняет, И огонь тот затухает!
– Ура, нагоняет-затухает! У меня наконец-то получилась рифма! – завизжал поэт, подпрыгивая на лежащем на боку столике.
– О! – поднял Дэн вверх указательный палец, – научите нашего дракона японскому. Пусть хокку пишет! И чтобы на других языках он изъясняться не мог!
А, немного подумав, еще добавил:
– То есть, понимать, пусть, но не разговаривает.
– Всегда пожалуйста.
– Дэн, ты чего? – возмутился питомец и было бросился на хозяина, но Алина удержала животное за лапы, а Мефодий успешно провел операцию по переучиванию.
Черепаховая кошка удивленно смотрела за всем происходящим, но никак не могла пошевелиться.
– Arigato, Mefodiusu-san!note 6 – поклонился дракон магу, когда полиглот снял с его лба шкуру.
– А теперь по-русски скажи, – ухмыльнулся Дэн.
– Denieru-sama no baka desunote 7, – фыркнуло животное, прижимая к груди драгоценную тетрадку.
Старик истерично засмеялся, что усы его комично заходили вверх-вниз, а ничего не понимающие в японском волшебники могли только гадать, что смешного сказал черный дракон.
– Ничего, поругаешься, а потом перестанешь, – ухмыльнулся дедок, поглаживая его по холке.
