Майкл Кобли - Повелители теней
Храм Матери-Земли был обширной одноэтажной постройкой, возведенной на небольшом возвышении рядом с городком. По углам стояли четыре изящные башенки, поддерживающие плоский свод. Внутри храма размещались погреба, библиотека, арсенал, школа, небольшой госпиталь и еще при нем была колокольня с Ясеневой Часовней. Перед храмом располагались плацы, фруктовый сад, огород и кладбище. Могильные камни под старыми деревьями имели отношение и к Мазарету. Под ними покоились его жена и трое детей, а еще друзья и просто славные рыцари. Многие погибли во время долгого мучительного перехода с плато Аренджи, но еще больше умерло уже после того, как они бежали до самого Крусивеля от напущенной могонскими шаманами заразы. Мазарет прекрасно помнил, как ужасная лихорадка терзала любимых им людей, сжигая изнутри их плоть и наполняя страхом глаза, они перестали узнавать его, и лишь смерть освободила их души от мучений.
Со временем терзающее его горе превратилось в тупую боль, но он все еще помнил, как после смерти последнего своего ребенка, малыша Тавли, издал пронзительный крик и выбежал в ночь. Он долго плутал между деревьев и кустов, пока совсем не заблудился. Потом каким-то образом сумел выбраться из леса и оказался у озера, в которое с грохотом обрушивались со скалы струи водопада. Безумие охватило его, он набил свои карманы камнями и бросился в озеро. Боль затуманила мозг, больше он ничего не помнил. Потом очнулся, лежа на спине на камнях за водопадом, солнечные лучи пробивались к нему через завесу воды. И тут из шипящей струи зазвучал голос: «Смерть не для тебя, сын моих дочерей. Многое утрачено, но битва еще не окончена, дело не завершено».
На него нахлынула волна запахов: земли, корней, сырости, запах прорастающей травы. Сердце похолодело от страха. «Кто это?»
«Ты знаешь меня и мою любовь, что погибла вместе с твоим Императором на плато Аренджи. Всем сердцем оплакиваю я того, чьего духа больше нет рядом со мной. Знай, что твое горе подобно моему, оно так же черно и тяжело, но моя жажда мести сильнее его. Послушай меня, Икарно Мазарет, выбери жизнь, ибо жизнь сильнее смерти. Повелитель Сумерек думает, что он победил, но он ничего не знает о жизни. Настанет день, когда измененный им мир не сможет больше жить по его законам и тогда снова начнется война. Живи, сын моих дочерей, и готовься к этому дню. Отомсти за наши потери».
Потом его нашли, растерянного и едва живого, на берегу озера. Несколько недель его разум блуждал впотьмах. В это время обязанности командующего взял на себя Аттал, Приор Ордена. Мазарет нахмурился, пытаясь вспомнить, каким был Аттал, потом тяжело вздохнул. Его останки давно уже покоятся вместе с остальными. Он погиб от удара копья, который должен был достаться другому.
Воспоминания о том голосе до сих пор свежи в его памяти, как и тот запах земли и листвы…
Мазарет шел за мальчиком по самому короткому пути к храму, ведущему вокруг башни через небольшой фруктовый сад. В главном дворе храма несколько рыцарей и послушников упражнялись с мечом. Рал Дагаш ждал их под аркой перед входом.
— Ступай к Толу Урзику, — велел он мальчику. — У него есть для тебя поручение.
Тот поклонился и побежал прочь. Дагаш смотрел ему вслед, пока мальчик не скрылся за углом, потом повернулся к Мазарету.
— Мой господин, — начал он, — в приемной вас ждет посетитель…
— Прекрасно, — отозвался Мазарет, входя за Ралом под темные своды.
— …его сторожат двое младших послушников.
Мазарет замер и уставился на Дагаша:
— Зачем? Кто он?
— Патруль захватил среди ночи его и его слугу. Они ехали по дну одного из ущелий. Выслушав объяснения этого человека, начальник патруля приказал связать их, заткнуть рты, завязать глаза, а потом доставить сюда, в Крусивель.
— Так кто же он?
— Мой господин, он утверждает, что он твой брат.
Мазарет отвернулся, стараясь скрыть волнение:
— Опиши мне его.
— Человек лет сорока, пониже вас, слишком толст для своего роста, лицо желтоватое, темные волосы до плеч, собраны в хвост. Когда его остановили, при нем был меч и кинжал.
Мазарет кивнул, махнув рукой:
— Спасибо, Дагаш. Ты все сделал правильно. Я сейчас же иду к нему.
Он развернулся и пошел по коридору, его шаги гулко отдавались от стен. Чувства захлестывали его, но преобладало среди них одно: гнев. Когда он был уже возле своей приемной, то замедлил шаг, пытаясь восстановить душевное равновесие. Потом открыл дверь.
Двое стражников приветствовали его. Человек, сидящий за единственным в комнате столом, поднялся ему навстречу, улыбаясь и протягивая руку. Его улыбка растаяла, когда он увидел мрачную физиономию Мазарета, теребящего руками край коричневого плаща. Мазарет отпустил стражников и закрыл за ними дверь. Потом повернулся лицом к своему младшему брату:
— Итак, ты здесь. И что же тебе нужно?
Койрег Мазарет сел на свое место за столом, оперся на него локтями и положил подбородок на руки.
— Сейчас так редко попадаются приличные гобелены. А это знамя Ордена, которое висит вон там, ты знаешь, на севере есть коллекционеры, которые…
— Прекрасно, я зову стражу. — Икарно Мазарет двинулся к двери.
— Нет! Погоди! Ну почему у тебя совсем нет чувства юмора? — Человек вздохнул, потом потер лоб краем плаща. — Впрочем… прости, я забыл, как плохо мы теперь ладим друг с другом.
— Еще ты забыл, что я пообещал сделать с тобой, если увижу. — Мазарет протянул руку к висящему у него на поясе кинжалу.
Койрег встревоженно посмотрел на брата:
— Во имя Матери, Икарно, это не было злым умыслом! Несчастный случай! — Он вскочил из кресла и шагнул назад от надвигающегося на него Мазарета. — Прошло восемь лет, смилуйся!
— Это была наша сестра, а ты позволил гнусным могонцам схватить ее…
— Я ничего не мог сделать, слышишь? Ничего! — Койрега затрясло. Он скинул плащ на пол и пошел на Мазарета, глядя ему в глаза. — Давай! Хочешь меня заколоть? Вот он я, пожалуйста. Но прежде чем ты сделаешь это, послушай, что я расскажу тебе.
Мазарет попятился. На лице своего брата он прочел отчаяние и скорбь.
— Что ты можешь рассказать интересного для меня? — пробормотал он.
— Он умер, — произнес Койрег, падая в кресло у стола. — Отец умер.
После этих слов в комнате повисло гробовое молчание. Мазарета охватило чувство совершенной опустошенности и паники. Это не была уловка. По голосу Койрега он понял, что тот говорит правду.
— Как?.. — выдохнул он.
— Отрава. Он уже давно чувствовал себя не очень хорошо, Мать-Земля знает, сколько раз я уговаривал его переехать сюда, к тебе. Он и слушать не хотел, заявляя, что Корабли Полуночи никуда не смогут уйти без его личного наблюдения.
