Пэт Ходжилл - Верхом на раторне
Он действительно хотел убить Джейм? Разумеется, нет. Детьми они были также близки как единая душа, разделённая на два тела. Он играл в её снах, а она в его, до тех пор, пока отец не научил его бояться и своих снов и её. И как он скучал по ней, после того как отец выгнал её прочь и как он проклинал себя за то, что позволил ей уйти. Теперь, чудесным образом, она вернулась к нему. Он любил её, если любовь было подходящим словом для такого вихря эмоций.
Отец сказал, что разрушение начинается с любви.
— Болит? — спросил Лютый.
Торисену потребовалось мгновение, чтобы понять, что волвер имеет в виду его сломанные пальцы. Лютый знал всё о паническом страхе Торисена стать калекой. Когда они впервые встретились, молодой Норф ещё не пришел в себя от ужасов Уракарна, когда пытки карнидов и развившееся заражение едва не стоили ему обоих рук. У него всё ещё осталась сетка белых шрамов на пальцах, как напоминание об этом ужасающе слабом месте надёжной кенцирской плоти.
— Боль не имеет значения, — ответил он, — если они заживают. А они заживают. Да, я видел сон.
Он закашлялся, горло пересохло от воспоминаний. Лютый встал, легко перекинувшись в форму волосатого человека, и мягко пересёк пол, направляясь к столу, где стоял кувшин с водой. Он налил полную чашку. Оперевшись на локоть, Торисен благодарно принял её и напился.
Теперь он вспомнил: Они у Сумеречной Скалы, замка Даниор, перехватили несколько часов отчаянно нужного отдыха перед поездкой в Готрегор. Через реку возвышалась крепость Рандир Глушь с резиденцией Ранет, Ведьмы Глуши. Опасно. Они должны были скоро отправится в путь, но пока они всё ещё были здесь.
— Я спал и мне снилось, — задумчиво повторил он, нахмурившись, — что я был в Тентире в общей спальне и наверху пьянствовал Лордан.
— Она не звала тебя подняться?
— В том-то всё и дело. Он… нет, она позвала, а мне было страшно идти. До дикого ужаса. И я не знаю, почему.
— Это плохо, — сказал волвер, теперь только на половину шутя. Он частично отрастил свой мех и свернулся рядом с Верховным Лордом, тёплое присутствие в предрассветном холоде. — Тебя не так-то просто испугать.
Торисен рассмеялся, чувствуя на языке острую горечь страха. — Меня может напугать множество вещей.
Странно, как легко ему говорить с Лютым, хотя, возможно, в этом нет ничего не обычного. Молодой и одинокий человек, оказавшись в этом странном городе, Котифире Жестоком, или быстро заводил знакомства или умирал. В то время у него были веские причины не доверять своим собственным людям. Даже сейчас среди них только Харн, Бурр и Рябина могли угадать его самые сокровенные мысли. — Почему, как ты думаешь, мы теперь в бегах? Как я обойдусь без поддержки и защиты Ардета?
— Ты действительно считаешь, что лишился их?
— По крайне мере на ближайшее время. Адрик попробовал использовать силу. Теперь он оставит меня самостоятельно заботиться о себе, ожидая, когда ко мне вернётся разум, и я приползу обратно.
Он услышал горечь в своём голосе. Он провёл три года под командованием Ардета. Никто, кроме Адрика не знал, кем он был — было бы самоубийством заявить о себе до момента совершеннолетия — но старый лорд был ему и наставником и другом. Не иметь его теперь, было всё равно, что стоять спиной к отрытой двери, зная, что его враги собираются в темноте за ней.
Я открыл эту дверь, когда сделал свою сестру своим наследником, думал он. Я был глупцом. Возможно.
— Ты крепче, чем думаешь, — сказал Лютый. — Ты должен быть таким иначе бы Каинрон и Рандир давно бы уже дочиста обглодали твои кости. Твоя сестра тоже сильная.
Торисен обдумал это. — Да. Она очень сильная. И опасная. — Это слово вырвалось у него, внезапно разбудив ужас, который он чувствовал в своём сне от её призывов.
Твой близнец шанир…
Несмотря на то, что из-за какого-то причудливого изгиба судьбы, она осталась девушкой подростком, тогда как он вырос в мужчину в самом расцвете сил. И кроме того, чёрт возьми, он был Верховным Лордом, а не чьим-то мальчиком на побегушках.
Волвер ухмыльнулся.
— Вот что я тебе скажу: хоть ты и мой самый старый друг, но бороться с твоей сестрой гораздо забавнее.
Мягкий стук в дверь заставил их обоих вздрогнуть. Прикрывая свечу рукой, вошёл управляющий Даниоров.
— Милорд, — сказал он, — на той стороне реки что-то заваривается.
Торисен сбросил одеяло и присоединился к Лютому у окна.
Глушь лежала прямо через Серебренную, запирая собой, как пробка бутылку, крутую и узкую долину. Горный поток разделялся надвое в её верхней части и, громыхая и пенясь, обе его половины нёслись вниз в наполненный до краёв крепостной ров. Внутри своих стен крепость Рандир поднималась терраса за террасой, строение за строением, вплоть до башни Ведьмы, мерцающей белым под тонкой полоской убывающего лунного серпа, предвещающего темноту новолуния. Струи тумана изливались из открытой двери Ведьмы. Он тёк вниз по пустынным улицам, скапливался в каждом углу, а потом катился медленным утолщающимся приливом вниз, к блеску Серебряной.
— Хорошие у вас тут соседи, — сказал Торисен пока Лютый помогал ему натянуть сапоги. В остальном, он спал полностью одетым. — Как она это делает?
— Не имеем не малейшего понятия. Следует помнить, что Училище Жрецов лежит буквально в тени её башни. Верховный Лорд, милорд Даниор и большинство его людей всё ещё в Котифире, и у нас недостаточно сил для вашей защиты.
— Как бы то ни было, не будем терять времени. — Торисен встал и потопал ногами. Обеспокоенный голос управляющего последовал за ним вниз по лестнице:
— Если туман схватит вас, то уже никто не сможет вас спасти.
— Спасибо за предупреждение, но мы рискнём.
— И если вы сойдёте с дороги, то, скорее всего, потеряетесь в холмах. После Шторма Предвестий только предки знают, что где находится. Пропала даже наша качающаяся скала.
— Если она на нас упадёт, то мы дадим вам знать.
— Ну и весельчак, — пробормотал Лютый, держа Шторма за стремена, чтобы Торисен мог забраться в седло. — Не удивительно, что ваш кузен лорд оставил его здесь прошлой осенью.
Они выехали в эту всё более и более туманную ночь. Туман бесшумно карабкался через Серебренную, а затем перебросил через неё арку. Его струйки, спустившиеся слишком низко, были унесены прочь течением. Им приходилось или медленно пробираться по разрушенной землетрясением дороге, или рисковать ногами своих скакунов. Скоро они уже ехали в туннеле из тумана, заглушающем цокот копыт, отрезанные от луны или звёзд, освещая свой путь неровным светом фонарей.
