Елена Хаецкая - Хелот из Лангедока
– Это хорошо, – заметил Хелот. – Я бы добавил, да времени нет. Руки-ноги не болят?
– Не болят.
– А почему ты хромаешь? Тебе что, кости переломали?
Рыжий мотнул головой:
– Я от рождения хромой. Когда меня мать рожала, бабка пьяная была и вывихнула мне ногу – так мать говорит. А бегаю-то я быстро, – добавил он, стрельнув глазами в сторону темного переулка.
– Хромота – это уже ненадолго, – успокоил его Хелот. – Утром тебя повесят, так что это не будет иметь никакого значения.
Греттир кивнул Хелоту:
– Идемте, вы проведете ночь у меня.
– А если нас у тебя схватят?
Греттир небрежно махнул рукой:
– Если бы не я, вам вообще не пришлось бы этим заниматься. Я обязан вам помогать, сэр.
Они двинулись вперед. Хелот шел следом за своим пленником, подталкивая его в спину.
– Куда мы идем? – поинтересовался обнаглевший Робин и тут же получил удар между лопаток.
– Тише, ты, – сказал Хелот.
Дом Греттира стоял возле маленькой церковки во имя святой Касильды-В-Розах. Сия Касильда, будучи женою сарацинского конуга, имела обыкновение носить в подоле хлеб для христианских узников, чью веру она втайне приняла. Что вызывало естественное неодобрение со стороны сарацинского конуга. И вот однажды подстерег он ее возле узилища, решив положить конец этой благотворительности. Тем временем узники уже почуяли запах съестного.
– Касильда пришла, – пронеслось из камеры в камеру, – сейчас пожрать даст.
Но тут, как гром среди ясного неба, прозвучал голос супруга добродетельной дамы:
– А, это вы, мадам?
– Я, господин мой, – трепетно отвечала Касильда.
– Зачем вы здесь, мадам?
– Это допрос, сударь?
– Да, три тысячи чертей! – воскликнул нечестивец. (Узники торопливо осенили себя крестом).
– Отвечайте, мадам! – приставал муж.
– Я здесь во имя милосердия, – робко отвечала Касильда.
– Милосердие – поповское слово, – сказал сарацин и оскалил все свои зубы. – Что у вас в подоле, мадам? Клянусь кишками шейх-уль-ислама, я вас заставлю отвечать!
– Розы, – соврала бедная Касильда, совершенно растерявшаяся перед разъяренным кровопийцей.
– Ах, розы?!! – возопил сарацин, окончательно выведенный из себя. – Гром и молния! Вы хотите сказать, что принесли этим недоумкам понюхать пару цветочков?
– Да, сударь, – пролепетала Касильда.
– Три тысячи чертей!!! Я прикажу обыскать вас, мадам!
Касильда гордо выпрямилась:
– Надеюсь, сударь, никто из ваших грязных рабов не посмеет прикоснуться ко мне?
– Мадам, – спокойно, но твердо сказал сарацин. – Предъявите нам розы, которые, как вы утверждаете, у вас в подоле, и можете быть свободны. Но если там у вас, как мне донесли, хлеб и сушеная рыба, то я прикажу отдать вас на поругание матросам.
Несчастная закрыла глаза и, предавшись на волю Господню, вывернула свою ношу из подола на мостовую. И – о чудо! – это оказались действительно розы. Так, дети мои, истинная вера творит чудеса.
Христианские узники, впрочем, были ужасно разочарованы: они рассчитывали закусить, а тут какие-то растения с колючками…
«Жития святых в изложении отца Тука, как правило, грешат неточностями», – думал Хелот, поднимаясь вслед за Греттиром по лестнице и крепко держа пленника за руку, чтобы тот не сбежал.
Они вошли в большую комнату со сводами, где по стенам стояли кресла с высокими прямыми спинками, а посередине красовался гигантский стол. Хелот снял со стены факел и зажег три свечи в массивных подсвечниках. Греттир, не желавший, чтобы прислуга знала о случившемся, сам подал на стол остатки дневной трапезы.
Хелот толкнул мальчика, и тот плюхнулся в кресло, где и остался сидеть, вызывающе болтая ногами. Однако за едой потянуться не решался. Греттир сказал, впервые за все это время обращаясь непосредственно к пленнику:
– Угощайся, мальчик.
Рыжий покосился на Хелота, видимо признавая в нем хозяина. Хелот кивнул ему и сказал с набитым ртом:
– Лопай, хромоножка.
Тотчас грязные пальцы вцепились сразу в два самых жирных куска мяса, и только хрящи затрещали под напором добротных англосаксонских челюстей. Оба рыцаря прыснули. Мальчишка жевал и что-то, видимо, обдумывал. Желая подразнить его, Хелот сказал:
– Поспеши, приговоренный. Это твой последний ужин.
Его удивило, что истребитель королевских зайцев сразу ему поверил. Из синих глаз потекли настоящие слезы. Видно, паренек уже начинал надеяться.
Греттир бросил на старшего друга укоризненный взгляд. Но Хелот был беспощаден. Он плеснул плачущему мальчику в лицо остатки вина.
– Прекрати реветь, – сердито сказал он. Длинный язык мгновенно слизал сладкие капли с губ и щек. Затем последовал горестный вздох.
– Ну, в чем дело? – осведомился Хелот. – Почему ты плачешь, Робин? Только что ты был полон готовности бросить вызов всему ноттингамскому рыцарству. А теперь… неужели тебе страшно?
Мальчик кивнул.
– Не бойся, – утешил его Хелот, – Англия вполне христианская страна, не Испания какая-нибудь. А вот древние римляне – те вообще стаскивали осужденных в пропасть крючьями. Подцепят за подмышки, еще кусок руки оторвут, если неосторожно. У них был такой закон, – разглагольствовал Хелот, во зло используя прочитанного в том же монастыре Светония, – девственниц казнить запрещалось. И если случайно попадалась таковая, ее растлевали, а потом уже…
– Перестаньте мучить человека, – сердито перебил его Греттир.
– Что-о? – возмутился Хелот. – От кого я это слышу? Кто меня только что уверял, будто они не люди, а настоящее зверье?
– Дурак какой-нибудь, – не моргнув глазом, ответил Греттир. – А ты успокойся, дубина.
Мальчик даже поперхнулся и недоверчиво уставился на Греттира, сбитый с толку. А тот продолжал:
– Завтра утром, как только откроют ворота, ты вместе с рыцарем Ордена Храма…
– Отправишься к Гробу Господню, – заключил Хелот, допивая вино. Он страшно веселился. «Какой я молодец, – думал он, – как удачно все складывается».
Мальчик переводил глаза с одного рыцаря на другого.
– Значит, вы отпускаете меня? Я свободен?
– Никто тебя не отпускает, но ты свободен… будешь завтра.
– Вы шутите?
Рыжий вскочил и бросился к двери. Хелот успел схватить его за руку.
– Ну-ка, сядь! – властно сказал он. – Никто тебя не собирается вешать, мог бы уже понять. Шериф об этом, разумеется, еще не ведает…
– Но ведь вы… но почему Орден Храма…
– Орден Храма тут ни при чем. Знаком ли тебе Робин из Локсли, лесной стрелок?
– Ищете Локсли, – кивнул мальчик. – Нет уж, пусть меня лучше повесят. Я вам ни слова не скажу.
Хелот вздохнул:
