Михаил Бабкин - Дракон старой ведьмы
Ужинали в темноте, при свете звезд и полной яркой луны. Боня категорически отказался разжигать костер, сказав, что поесть можно и так, на ощупь, все равно ложку мимо рта не пронесешь. А вот на пламя костра запросто могут притащиться всякие неприятные личности! Вроде полудохлых кусачих тварей, вызванных из небытия военным колдовством, или утренних любителей чужих карманов.
Тимка особо и не возражал, тем более что скатерть-самобранка выдала на ужин – в половинном варианте, конечно, – кучу разной вкуснятины, в том числе и сливочное мороженое с малиновым сиропом. Заказ с мороженым Тимка успел повторить дважды, пока Хозяйственный не отобрал у мальчика скатерть, раздраженно бубня себе под нос о «…возможном ограничении дальнейших продуктовых поставок в случае перерасхода заказов на еду». Иногда Бонифаций при желании мог выражаться крайне заумно и непонятно! Как и положено бывшему заведующему складом.
Перед сном Хозяйственный достал из рюкзака защитную веревку. Тимка внимательно осмотрел ее и ничего особо защитного в той веревке не нашел. Разве что одно в ней было необычно: на концах веревки имелось что-то вроде кнопки-застежки, какие ставятся на легких курточках в тимкином мире; Боня окружил веревкой место ночлега, соединил концы веревки и защелкнул кнопку. Поначалу вроде бы ничего не произошло, и Тимка с тревогой заподозрил, что веревка вовсе не охранная, а самая обычная, самая что ни на есть бельевая! Однако чуть погодя мальчик почувствовал, как вокруг них постепенно возникли невидимые стены. Конечно, самих стен Тимка не увидел, но все, что находилось за этими стенами, вдруг странно исказилось – как будто между людьми и лесом возникло заграждение из прозрачного волнистого стекла.
Тимка немедленно решил проверить это стекло на прочность и попробовал протаранить его плечом. Что ему вполне удалось – мальчик вылетел из защитного круга и кубарем покатился по сырой траве прямиком к озеру.
– Боня, мура твоя веревка! – возмутился Тимка, едва не упав в воду. – На ней только носки после стирки сушить! Никакого от нее толку.
– Да? – Хозяйственный с хитрым видом поманил Тимку пальцем. – А ты давай назад попробуй.
Тимка пожал плечами, но, чуя подвох, ломиться сквозь невидимую преграду не стал. Для начала он легонько потыкал в нее кулаком, постукал ногой и убедился, что преграда есть: мальчик словно в бетонную стенку постучался.
– А ты говоришь – носки сушить, – Боня расстегнул изнутри веревку, впустил Тимку и опять защелкнул кнопку. – В инструкции так и сказано, что из защищенного веревкой места можно легко выбраться, а вот попасть обратно просто так – никогда!
– Мог бы и предупредить, – зевнул во весь рот Тимка, укладываясь на тонкое одеяло.
– Тогда бы неинтересно было, – зевком на зевок ответил Боня, – видел бы ты себя со стороны… как мячик покатился. – Но Тимка не ответил – он уже спал.
Отчего Тим проснулся, он и сам бы не смог оказать. Просто ни с того ни с сего открыл глаза и, осторожно поворачивая голову, огляделся. Рядом с Тимкой мирно похрапывал Хозяйственный, завернувшись в одеяло с головой; легкий ветер чуть слышно шелестел листвой деревьев, над верхушками которых зависла круглая оранжевая луна. Вроде бы все было мирно и спокойно, спи себе всласть и ни о чем не беспокойся! Но Тимка определенно чувствовал – что-то произошло. Но что?
Где-то неподалеку раздалось частое бульканье. Такое же, какое бывает, когда подуешь через соломинку в воду, только громче. Тимка привстал, всмотрелся в оранжевый ночной полумрак и понял: булькало в озерке.
Озерко подернулось тонкой пленкой предутреннего тумана, неспокойного, шевелящегося. И сквозь этот туман, пробивая в нем рваные дырки, вылетали из озера мутные шары-пузыри. Не задерживаясь над водой, пузыри медленно, но уверенно плыли по воздуху к месту стоянки. Наткнувшись на защитную стенку, они лопались и стекали по невидимой ограде серыми потеками. И там, где эти потеки касались земли, тут же вырастала дымчатая фигура, похожая на человеческую, – но бесформенная, расплывчатая. Страшная.
– Боня! – Тимка кинулся будить Хозяйственного, но все его попытки растолкать Бонифация были напрасны – тот лежал как убитый. Словно сильнодействующего снотворного принял.
– Вон оно что, – наконец сообразил мальчик, – кто-то против нас усыпительную магию применил! То-то я проснулся… – Тимка, бросив зря тормошить Хозяйственного, встал с коленок и огляделся.
Серые тени были везде. Они окружили людей со всех сторон: то и дело сливаясь в однородное серое месиво, проникая один сквозь другого, призраки стремились к Тимке и Боне как ночные бабочки к огоньку яркой лампы. И так же бестолково бились о незримую преграду, как бабочки о стекло лампы. Бессвязный шепот и мокрое причмокивание вспугнули ночную тишину; призраки были чем-то недовольны, и Тимка понимал – чем.
– Что, хотели нас усыпить и сонными слопать?! – прокричал мальчик, оглядываясь по сторонам. – Не вышло, да? И не выйдет. Меня ваши заклинания не берут! И сюда вы фигушки влезете, уж я позабочусь!
Тимка выдернул из змеиных ножен зрачковый камень, тот послушно засветился в его ладони. Но только Тим решил стрельнуть в мерзкие серые фигуры, как вовремя спохватился: а не делает ли он сейчас жуткую глупость? Вдруг волшебный луч такой сильный, что может заодно и невидимую стенку ненароком разрушить? Тогда ведь полный капут произойдет! В том смысле, что у призраков вкусный завтрак будет… Или не разрушит, а отразится от стенки и превратит Хозяйственного в навеки уснувший монумент. Тоже хорошего мало!
Тимка задумчиво поглядел на клубящееся серое марево за волшебной стеной, на луну, уходящую за деревья, на бледные звезды и решил… вообще ничего не предпринимать! Скоро настанет рассвет, нежить уберется в свое озеро, а Боня проснется сам по себе: ночное колдовство быстро разрушается под солнечными лучами.
Тимка сел на рюкзак и принялся от нечего делать швырять камушки в серую призрачную круговерть за охранной веревкой – ждать рассвета.
Призраки заволновались. То ли они почувствовали скорый восход солнца, то ли их возмутило тимкино показное пренебрежение к ним – но серые тени судорожно задергались, быстро сливаясь друг с дружкой и тут же рассыпаясь на отдельные силуэты.
Внезапно шепот и причмокивание сменились тихим заунывным стоном. Казалось, все призраки одновременно затянули одну и ту же тоскливую ноту: продирающий морозом стон перешел в дикую, мрачную мелодию, однообразную и усыпляющую.
– Ха! Меня такой ерундой не возьмешь, – усмехнулся Тимка, – мы с Боней и не такое… Боня! – мальчик вскочил с рюкзака.
Хозяйственный медленно, как лунатик, выполз из-под одеяла, поднялся на ноги и, выставив перед собой руки, деревянным шагом направился к призракам. Тимка подбежал к Боне, заглянул ему в лицо – Хозяйственный шел с закрытыми глазами: он спал. Тимка недолго думая толкнул Боню в грудь так, что тот пошатнулся и упал. Но это не остановило Хозяйственного: все так же невозмутимо он поднялся с земли и опять пошел к невидимой границе, только в другую сторону. Тимка в отчаянии еще раз уронил Боню на землю, и еще раз, и еще… Хозяйственный каждый раз с неутомимостью самоходного робота снова вставал и шел куда ноги несли. А несли они его прочь из безопасного круга.
