Лорел Гамильтон - Кровь нуар
Взгляд, брошенный им на меня, явственно говорил, что ему на это наплевать, и вообще, кто я такая?
— Это Анита Блейк, мой очень близкий друг, Чак.
— И ваша девушка?
Джейсон кивнул:
— Я ее везу домой, познакомить с отцом, пока он не умер. Понятно, что это значит?
Джейсон сжал мне руку, будто говоря: «Просто согласись». Я не очень понимала, соглашаться или возражать, так что стояла молча, предоставив Джейсону разруливать ситуацию. В конце концов, это его трудности, не мои.
Чак кивнул и посмотрел на меня куда более уважительно:
— Прошу прощения, мисс Блек.
— Во-первых, миз, а во-вторых — Блейк.
Он заморгал, потом сказал:
— Хорошо, миз Блейк. Я не сразу понял, что вы не просто… подружка. Прошу прощения, никакого неуважения я выразить не хотел.
— Хотели и выразили. Но мое самолюбие так легко не ранить, Чак.
Должна признать, что его имя прозвучало достаточно резко.
Джейсон снова сжал мне руку.
— Давай поедем в гостиницу и постараемся понезаметней. На всякий случай я хотел бы в больницу попасть сегодня.
Чак сумел сделать истинно сочувственное лицо:
— Настолько плох ваш отец?
— Ему дают пару недель жизни. Но очень было бы неприятно, будучи уже в городе, на день опоздать.
— Тогда позвольте проводить вас к лимузину, мистер Шуйлер и миз Блейк.
Последние слова он произнес с некоторой иронией, и когда он поклонился с ней же, стал виден пистолет на бедре. Я поняла, что он для того и расстегнул пиджак, чтобы я увидела оружие. Как вампир, показывающий тебе клыки. Нужен твой страх.
Я ему сладко улыбнулась:
— У тебя рука не великовата для тридцать второго калибра, Чак?
Его улыбка слегка увяла:
— Для работы он годится.
Но ответ прозвучал неуверенно — будто моя реплика не подходила к той коробке, в которую он меня определил. Меня устраивает — люблю, когда охранники-силовики меня недооценивают. В случае, если туго придется, это облегчает жизнь.
Джейсон не стал заталкивать меня на заднее сиденье лимузина, но постарался, чтобы я прекратила пикировку с Чаком.
— В какую гостиницу? — спросил охранник.
Джейсон назвал.
Чак, садясь в машину, сказал:
— Блин, это же та гостиница, куда съезжаются гости на свадьбу.
— Лучшая в городе, — пожал плечами Джейсон.
Чак кивнул:
— Ага.
Закрывая дверь, он глянул на меня, и это был первый взгляд, не транслирующий мысль: «Телка». Значит, он умнее, чем кажется. То есть старину Чака не следует недооценивать.
А чего я вообще о нем беспокоюсь? А вот чего: он — бандит. Я таких насмотрелась, работая с полицией. Интересно, зачем будущему президенту наших надежд такие сотруднички?
— Не дразни его, Анита, — сказал Джейсон, когда лимузин тронулся с места.
Мы выехали из ангара по персональной дорожке, особняком расположенной по отношению к аэропорту.
— Извини, — ответила я. — Кажется, просто не могу удержаться.
— Попробуй ради меня.
Он погладил меня по руке, но сам уже смотрел в окно — и там было на что смотреть. Перед нами волна за волной уходили вдаль лесистые холмы, как выгнутые спины драконов.
На несколько минут я забыла о бандитах и политиках и просто смотрела на эти горы.
— Потрясающая красота.
— Да, наверное, — отозвался Джейсон.
— Наверное? — Я показала на горы. Вдоль дороги на их фоне время от времени попадались гостиницы и забегаловки, но они и близко не могли испортить вид. Слева от дороги прорезала себе русло река — серебристые мели и сверкающие быстрины в окружении сплошной зелени деревьев. — Да это же красивее, чем Грейт-Смоки-Маунтингс в Теннеси!
— Да, это Голубой хребет, — согласился он безразлично.
Мне пришла в голову умная мысль:
— Ты здесь вырос, и для тебя это не зрелищно, а обычно.
— Ага. И можно заметить, что там, где красиво, там много приятных для глаза мест, а рабочих мест — существенно меньше. Если не работаешь на университет.
— Университет?
— Университет Северной Каролины в Эшвиле.
Кажется, Джейсон не был расположен обсуждать пейзаж. Ладно, могу не преследовать эту тему.
— Тебя не удивило, что на Саммерлендов работает такая личность, как этот Чак?
— А у них всегда есть кто-нибудь такой.
— Зачем?
Он посмотрел на меня:
— Анита, не надо.
— Чего не надо?
— Не изображай копа. Не лезь не в свои дела, пусть идет, как идет.
— Ты что-то знаешь.
— Анита, дай мне повидаться с отцом. Дай мне повидаться со старыми друзьями. И позволь мне не лезть в семейные дрязги Саммерлендов. Не хочу я в них участвовать ну никак. Договорились?
— Скажи, зачем им такой тип, и я отстану.
— Какая задача была у Чака в аэропорту? — ответил он вопросом.
Я наморщила лоб:
— Он считал, что послан помешать Кейту привезти другую женщину за день до свадьбы.
— Вот именно.
Я наморщила лоб еще сильнее, и тут меня озарило:
— Он у них подчищала!
Джейсон кивнул.
— А зачем подчищале в этой семье нужно ходить с оружием?
— А тебе зачем ходить с оружием?
— Я без оружия из дому не выхожу, — ответила я.
Джейсон посмотрел на меня странным взглядом:
— А может, Чак — такой же параноик, как ты.
— Я не…
Джейсон опустился передо мной на пол лимузина, взял мои руки в свои и посмотрел на меня с неприкрытой мольбой:
— Анита, умоляю тебя, бога ради, оставь это дело. Я все что хочешь сделаю, лишь бы ты не разнюхивала про Саммерлендов. Из-за этой свадьбы и фамильного сходства у нас и без того хлопот будет полон рот.
Положив голову мне на колени, он добавил:
— И прошу тебя, очень прошу, не добавляй еще хлопот. Не осложняй мне жизнь. Пожалуйста.
Я сказала только одно, что могла сказать:
— О'кей, Джейсон.
Он поднял голову и просиял своей нечестивой улыбкой — не искренней, не своей природной, а такой, какую применял к посетительницам в «Запретном плоде», разводя их на денежки. От меня ему не нужны были деньги, а нужен был мир. А мне было бы легче расстаться с двадцаткой, засунутой ему в трусы, чем с беспокойным чувством, что есть какой-то непорядок у этих Саммерлендов. Непорядок, который требует наличия вооруженного подчищалы. Непорядок посерьезнее гулящего сынули.
Но для Джейсона я сделала то, что почти ни для кого другого не сделала бы: оставила тему в покое.
Если Чак с маленьким пистолетиком меня трогать не будет, я его тоже не трону. Я здесь не в роли маршала. Я приехала сопровождать Джейсона, который прощается с отцом.
Вот это я буду повторять себе снова и снова, сколько бы раз ни спотыкалась об улики. Тем более — улики чего?
