Антон Вильгоцкий - Зачарованные тропы
– Только зачем это все? – продолжил Джорандо. – Неужели – только потому, что я столь сильно отличаюсь от остальных людей? Неприятно вспоминать, но, так уж и быть, объясню вам, почему это так. Иначе ведь не отвяжетесь.
Джорандо встал во весь рост и в буквальном смысле подпер своей макушкой потолок.
– Я был изуродован, сражаясь с демоном, – промолвил исполин. – Мне удалось одолеть его, но, к сожалению, не без потерь со своей стороны. Заклятия, которыми мы одновременно запустили друг в друга, слились в одно и ударили по нам обоим. Демон был уничтожен, а я… стал тем, кого вы видите перед собой. Отдача от заклинания наградила меня кое-какими чертами внешности поверженного врага. Горб, часть лица, зубы… Кстати, могло быть намного хуже – демон тот был гораздо уродливее. Но я и с этим стал невероятным страшилищем и был обречен влачить существование изгоя вдали от людей. Несколько лет я скрывался в далеких горах. Прервал свое отшельничество, лишь когда узнал, что случилось с моей родной деревней. Хочу работать в Академии. Обучить как можно больше молодых магов всему, что знаю сам. Пусть отомстят за Зейнон!
– Зейнон? Так вы оттуда? – изумленно вымолвил лысый ментор.
– Да, – кивнул Джорандо. – Моя родина – Зейнон.
– О, примите наши извинения. Мы не могли знать…
– Ничего, ничего, – махнул рукой горбун. – Надеюсь, больше вопросов нет?
– Есть, – набравшись смелости, выступил вперед Шентор. – Как вы можете объяснить то, что ваше появление в Эльнадоре заставило всколыхнуться сердца всех местных волшебных волшебников? Маги сидят, словно на иголках.
– Это, пожалуй, самая неприятная часть того, что я получил в наследство от своего врага, – ни секунды не размышляя, сказал Джорандо. – Не только фрагменты облика демона передались мне. Его аура тоже. Магам именно это и чудится – что в городе объявился демон.
– Не смеем больше вас беспокоить, – произнес лысый, положив руку на плечо Шентора. – Пойдем отсюда, – эта фраза была адресована уже стражнику и второму ментору.
– Он лжет, – сказал Шентор людям Лиги, когда их троица, покинув жилище Харнулла, дошла до перекрестка.
– Приятель, ну что ты хочешь от нас? – не выдержал бритоголовый. – Мы, по большому счету, напрасно потратили целый час. Нет ни малейшего основания задерживать этого мага, каким бы страшным он ни был. Ты молодец, конечно, что проявил бдительность. Но, увы, она оказалась излишней. А впрочем – какое еще "увы"? К счастью. Ну все, бывай, – менторы развернулись и пошли по направлению к районному штабу Лиги. Шентор поспешил удалиться от дома Харнулла. Он еще вернется сюда сегодня. Пускай менторы ничего не сделали – не беда. Это была всего лишь разведка. Основной же удар будет нанесен с наступлением темноты…
Скептицизм Я'Ли Адавила относительно возможности появления в Эльнадоре черных колдунов был совершенно напрасным. Такие люди в столице были. И появились они здесь намного раньше, чем сам Адавил впервые шагнул под своды Академии.
Принято думать, что настоящего чернокнижника проще всего сыскать в какой-нибудь глухой деревне, вдали от тех мест, куда могут дотянуться взгляды порядочных магов, блюдущих волю Совета.
Странно даже. Разве сможет черный колдун долго скрывать свою деятельность от соседей в маленьком поселении, где он виден как на ладони? Где, пустив ветры на одном конце улицы, можно увидеть, как зажимают носы люди на другом? Где чей-то случайный – но, скорее всего он таким не будет – взгляд может поставить крест на честолюбивых планах, для воплощения которых в жизнь понадобилась черная магия?
Нет. Не сможет.
Как труднее всего бывает отыскать предмет, лежащий прямо на виду, так и преступнику легче всего спрятаться от закона на чердаке городской тюрьмы. А злому кудеснику – среди своих врагов, белых магов. Просто маскируясь под одного из них…
Да, ни один чернокнижник не пришел к Мраку сразу, едва начав заниматься магией. Путь каждого пролегал через позиции Света. Кто-то, как, например, глава Черного братства, Лангмар, разочаровался в идеалах, оплотом которых служили эти позиции. Кто-то был зол от природы и не смог ужиться в обществе, где запрещалось творить дурные дела. А кто-то выбрал черную стезю из обычной корысти, при этом даже не сделав слишком широкого шага за пределы дозволенного.
К последней категории относился лысеющий красноносый толстяк Харнулл. Он не солгал менторам, заявив о своей принадлежности к белым волшебникам. Формально так оно и было – пару десятков лет назад Харнулл вышел из Академии с дипломом целителя в руках. С тех пор, однако, многое изменилось. К черному пути Харнулла подтолкнули не идеологические сомнения, не врожденная жестокость, и даже не увещевания забредшего на огонек адепта Мрака. Это сделали обыкновенные люди, обитавшие по соседству. Ну и собственная жадность, конечно…
Именно клиенты, которых Харнулл избавлял от хворей при помощи магии, первыми начали предлагать ему задействовать и обратную сторону волшебной силы. Очень многие жители Эльнадора стремились причинить кому-либо неприятности, но боялись сделать это самостоятельно. Ведь расследовать обычные преступления гораздо легче, чем те, в подготовке или совершении которых замешаны маги. А стало быть, и раскрываемость здесь гораздо выше. Лучше уж попытаться найти нечистого душой волшебника, готового за тугой мешочек с монетами нарушить священные законы своего "цеха"…
Так что, вскоре после начала его частной волшебной практики, на Харнулла как из дырявой бочки посыпались весьма однозначные предложения, суть которых была весьма далека от деяний, полезных для общества. Кто-то хотел отомстить давнему обидчику, который уж и забыл давно, кого и как он обидел. Другому нужно было ускорить течение болезни пожилого родственника, получение наследства от которого решило бы массу финансовых проблем. Третий был одержим запретной страстью к своей малолетней сестре и мечтал лишь о том, чтоб добиться от нее взаимности. Четвертый же являлся насквозь прогнившим завистником и был готов заплатить за чужие страдания, не имея в том никакой личной выгоды…
Много их было – этих бесчестных искусителей. Пораскинув мозгами, Харнулл пришел к выводу – принимая хотя бы десятую часть этих предложений, можно зарабатывать в три раза больше, чем оставаясь обычным магом-лекарем.
Он колебался совсем недолго – всегда ведь был весьма корыстолюбив. И прежде, чем начать творить волшебное зло, Харнулл всерьез обдумывал только один вопрос – как ему делать это, не превращаясь в законченного адепта Мрака, а оставшись своего рода "черно-белым" или же "серым" кудесником? Ведь в противном случае он обречен был злодействовать всю оставшуюся жизнь, лишившись возможности зарабатывать исцелениями. Жадность не позволяла сделать столь решительный шаг.
