Наталья Колесова - Пифия
— Угу. Ну?
— Пифия берет самый вероятностный тип развития сценария. Но ведь вариантов существует бесчисленное множество!
— В смысле, если двигаться дальше по линиям икс или игрек?
— Или по обеим.
Я поглядела на Пифию, возвышавшуюся над склонившимся ко мне Оракулом. Между прочим, она еще почище меня скрещивает на груди руки, к чему бы это? Брель спросил, не оборачиваясь:
— Я где-то не прав, госпожа директриса?
— Вы совершенно правы, господин Главный Оракул, — ровно отозвалась та. — Цыпилма, иногда пифиям рекомендуются двигаться дальше самого вероятного развития сценария.
— В смысле… — стесненно спросила я. Я чуть ли не в первый раз напрямую беседовала с нашей директрисой. — Кем рекомендуется?
Вот теперь Брель выпрямился и переглянулся с пифией.
— Например, господином Президентом, — сказала Мадам. И добавила. — Или мной.
Всегда подозревала, что наша Главная страдает манией величия!
— А что это к нам ГэГэО зачастил? — спросила у зеркала Ольга.
— А это он на нашу Цыпилму запал! — сообщила Сара.
И соседки с ожиданием уставились на меня. Я аж зачесалась от нервов — что говорить, что не говорить… Раньше мы обсуждали все. Ну практически. Еще удивляюсь, что девчонки так долго продержались, с расспросами не приставали особо.
— Ну, — осторожно начала я. — Он все это время только наблюдал. Только вот сегодня…
— Видать, ты ему понравилась! — со знанием дела заявила Ольга.
— Да прям!
— …как пифия, — захлопала соседка невинными голубыми глазками. — А ты про что подумала?
— Наверно, понравилась, — пробормотала я. — Раз он меня будет работать.
— А? Что? — синхронно спросили девчонки. У Ольги аж расческа запуталась в волосах.
— Почему тебя-то? — с какой-то даже претензией спросила Сара. Я подумала — обидеться или нет. Решила: не буду. Конечно, столько лет была пробка пробкой… а тут раз — и истинная!
— Не знаю, — сказала честно. — Он мне не объяснил.
— И как он тебе? — с любопытством спросила Олька. — Ну, по сравнению с другими?
— Да ей-то откуда знать! — откликнулась вместо меня Сара.
— В смысле? — возмутилась я. — Будто ты оракулов больше всех нас перепробовала!
— Всех-не всех, но кое-кого…
— Ага, Рыжего своего!
— Между прочим, один мой Рыжий стоит десяти твоих тупых двоечников!
Ну мы и разругались… Вообще-то, Сарка любит это делать, но я обычно ее не поддерживаю. Сегодня завелась — может, даже нарочно — чтобы они прекратили расспрашивать, чтобы не пришлось признаваться, что я — Истинная, вот так вот получилось… Смешно, но вместо того, чтоб трубить на весь белый свет, у меня язык не поворачивается сказать об этом. А вдруг они обидятся на меня или… вообще будут относиться как к Синельниковой?
Хотя та сама хороша.
После того, как мы плакали под дождем на ступеньках Школы, мы с Юлькой не то чтоб подружились — поддерживали взаимный нейтралитет. Иногда мне казалось, она хочет поговорить со мной, что-то спросить, но… каждый раз передумывает.
Они здорово достали меня с этими пространством вариантов и системой координат. Движемся, движемся, все дальше и дальше… Отрабатываем бесчисленное количество вариантов развития одного и того же события. На мои вопросы — зачем это? — только отмахивались: мол, это не существенно, все потом, иди по основам, набирайся практики, теорию освоишь позже…
Счас, как же! Матвей еле успевал отбиваться от меня: ты что, сорока, это дела пифий, я тебе только про оракулов… Пробовала я подступиться и к Главному: тот вежливо уклонялся, переводил стрелки на моих наставников. Мол, да я тут так просто, в сторонке сижу… Во все глаза гляжу.
Мадам — вот кто со мной хоть немного разговаривала. Пришла как-то под конец занятия, досидела до звонка, отпустила-прогнала Елизавету. Матвея выгонять не стала: то ли тот пользуется ее особым доверием, то ли, наоборот, она его в грош не ставит. Под фирменным леденящим взглядом Главной я села ровненько, сложила на коленях ручки чинно.
— Цыпилма, ты хорошо знаешь историю?
— Умеренно…
— То есть никак.
Я промолчала. Ну у кого-то проблемы с грамотностью, а у меня — с датами. Это, наверное, врожденное. Еще бы кто объяснил это нашему историку…
Но Мадам завела речь вовсе не о датах — о событиях полувековой давности, когда она сама только-только закончила Школу.
— В те дни вовсю критиковали устаревший институт пророчеств — ведь другие государства давно от него отказались — и ничего, живут и процветают. А у нас и точность предсказаний падает, и подготовка молодых пифий доверия не внушает. Да и о продажности оракулов просто легенды ходили… Словом, велась крупномасштабная кампания против предсказателей.
Она сделала паузу и закончила тоном, каким старухи обычно вещают о своих тяжелых многочисленных болезнях — и скорбным и гордым одновременно:
— Вот с чего мы начинали…
— И, — она повела рукой, — посмотри, чего мы добились!
Я машинально оглядела традиционно темный класс предсказаний. Множество оплывающих свечей, сероватый дымок над тлеющей жаровней; полукруглые ряды сидений тают в темноте.
— Сейчас начинается то же самое, — сказала Главная.
От неожиданности я обрела свой обычный дар речи — довольно скудный дар.
— В смысле?! — спросила я.
— История развивается по спирали. Вот и мы возвращаемся к тому, с чего начали… А, вижу, газет ты тоже не читаешь!
Не читаю. Но сейчас вспомнила, как Сара иногда от злости аж комкает газету, вопит возмущенно: "Нет, вы поглядите, что этот придурок пишет! Что мы — просто чокнутые дурочки, несем всякий бред, а люди нам верят… Что мы — живое суеверие!" " Не мусори в комнате, — обычно говорит ей Ольга, — и всякую фигню не читай".
— Президент, как может, защищает нас от нападок, но противники делают из мухи слона, играют на наших временных трудностях…
— …трудностях… — глубокомысленным эхом отозвалась я.
Главная смотрела на меня, не мигая. Старая, мудрая, грозная… змея.
— Ты же знаешь, Цыпилма… надеюсь, что знаешь, что принятие важнейших решений проходит через парламент, а потом — через Большое Пророчество? А то и только через одно Пророчество?
— Угу.
— И знаешь, что состоит он из тринадцати пар пифий-оракулов?
— Угу.
— Так вот, — Главная легко, как-то призрачно вздохнула. — У нас скоро не наберется тринадцати Истинных пифий.
— Тебе сказали? — Брель, сняв пиджак, закатывал рукава рубашки. Точно собирался из меня предсказание выбивать.
