Леонид Кондратьев - Торговец
Глава 3
Немного размытый слог и странные термины часто употребляемые одним из вернейших соратников Императора Олафом Уничтожителем, в настоящее время после компилятивного исследования святых отцов Истринской обители принято считать взятыми из уже утерянного языка западных варваров, коие проживали за закатным морем до Катаклизма. За сим продолжаю сиё жизнеописание, могущее много рассказать о столь достославных деяниях его императорского величества и указать нынешней молодежи истинный пример благочиния и чистоты духа.
Ну и чего спрашивается, он так обиделся, когда якобы правдивые сведения о себе прочитал? Ведь действительно варвар, правда, совсем не оттуда. И вообще, пугать летописца, расспрашивая о том, где лучше расположить систему залпового огня, чтобы накрыть сразу весь его монастырь одним попаданием герцогу, герою империи и обладателю еще кучи титулов, которые даже я не помню, не следует.
Эта запись, начертанная рукой императрицы Селес, находится на последней странице биографии Олафа Уничтожителя. Что странно, других источников, описывающих жизнь этой выдающейся исторической личности в нашей стране нет до сих пор.Маленький, довольно приличный магазинчик — нечто среднее между микросупермаркетом и оптовым складом. Во всяком случае, на длинных устремляющихся в темноту полках наличествовало всё, или практически всё, от тампаксов и турецкого пива (Кстати, почему именно турецкого? И какой смысл было везти его через половину мира?) до противотанковых мин и стрелкового оружия. Приятный такой выбор. Есть где развернуться душе истинного милитариста. В комплект к магазинчику прилагался его хозяин и четыре работника, больше похожих на временно прикидывающихся складскими пьянчужками головорезов. Впрочем, скорее всего, они ими и являлись, уж больно их лица внушали доверие, а от шкафообразных торсов веяло миром и покоем. Небольшое уточнение — вечным. Да и хозяин Лю Фан был фигурой колоритной. Мелкая, как будто высушенная на солнце фигурка, тонкие паучьи пальцы и совершенно не соответствующий образу доброго старого китайского дедушки приветливо кланяющегося гостю с извечной радушной улыбкой всех торговцев, взгляд. Взгляд не по старчески ясных глаз выдавал в нем как минимум хладнокровного убийцу, моментально разбирающего любого встретившегося ему человека на винтики и взвешивающего остатки на весах полезности. Клиент — добыча. Извечные качели любого теневого бизнеса.
Вы думаете, с какого черта я не сунулся с новоприобретенной цацкой в какой-нибудь более приличный район города и не попробовал продать его в ювелирной лавке или например в ломбарде? Ответ прост, как все очевидное — я все еще хочу жить. Информация о сделке моментально просочится и после этого за свою шкуру я не дам и ломанного цента. Логика обычна — если клиент принес на продажу золотишко, или тем более камешки, то не факт что он пуст и если не потрясти, то из него не высыпется еще что-нибудь интересное. В крайнем случае, полученные за проданное деньги тоже пригодятся честным работникам подворотен и темных углов. Но этим шакалам преступного мира может обломиться только в том случае если рыбы покрупнее не соизволят обратить внимание на чужака продающего драгоценности на их территории. Именно по этой причине я сразу начал искать более или менее крупного человека, потеря репутации для которого с лихвой перекрывала бы возможный доход от кормежки мной местных акул. И всего примерно за четыре часа расспросов и блужданий я такого человека нашел. Просто надо уметь спрашивать, да повариться в подобном соусе более или менее приличное время. Ну и иметь парочку зацепок и нужных людей в этом регионе.
Большеухий Лю был как раз из тех людей, которые знают всех и которых знают все. Занимающийся мелким оптовым бизнесом старик, страдающий ревматизмом и во всем полагающийся на своих внуков. Угу… Только вот внуков у старика Лю было многовато. И собственная пристань с несколькими джонками и двумя быстроходными катерами, наводила на крамольную мысль, что оптовая торговля рыбой и промышленными товарами является только надводной частью айсберга. Именно поэтому я и нахожусь сейчас в уютном кабинетике, огороженном расписанными драконами ширмами, на втором этаже склада-магазина, прихлебываю великолепный черный чай, расторопно поданный одним из 'внуков' старого Лю и веду вроде бы ни к чему не обязывающую легкую беседу. Только вот тема беседы, а точнее её направленность которую она обрела после нескольких минут рассуждений о погоде и приближающемся сезоне тайфунов, немного покоробила бы обычного обывателя…
…
— Молодой человек, довольно хорошо разбирается в оружии, это похвально. — Чуть прихлебнув из чашки, старик как будто бы на секунду задумался и продолжил. — Но при чём здесь старый Лю? Который уже давно бы с большой радостью отошел бы от дел, если бы не необходимость вывести в люди внуков и поддержать семью.
— Многоуважаемый Лю, я не могу и ни одной минуты сомневаться в том, что у столь сведущего человека не окажется так необходимого мне оборудования.
В моей буйной головушке при произнесении этих слов буквально билась мысль следующего характера 'Угу старый хрыч — все у тебя есть. По моим наводками у тебя закупается чуть ли не половина триады в этом регионе, во всяком случае 'Голубой лотос' точно. Просто ты меня не знаешь, а твои старые кости стали слишком чувствительны к переменам. Хорошо хоть некоторые общие знакомые нашлись иначе этот разговор и не состоялся бы. Ну-с послушаем дальше рассуждения бедного китайца о многочисленных бедах и неурядицах, которые не позволяют ему исполнить небольшую просьбу столь ученого молодого человека.'
— К моему сожалению, в моем недостойном магазине нет подобного товара.
'Так, а теперь ход конем.' Аккуратно поставив тонкую фарфоровую чашечку, расписанную небесно голубым узором на край стола, я с небольшим трудом поднялся с колен и почтительно поклонившись, произнес:
— Как говорил Кун-Цзы — 'Благородный муж винит себя, малый человек винит других.' Большое спасибо господин Лю, за уделенное мне время, желаю вашему дому процветания, а вам с домочадцами здоровья. — После чего развернулся в сторону ширмы, через которую и был запущен в этот островок спокойствия и размеренности, оформленный в лучших традициях неспешного китайского торгового дела. Но стоило мне только сделать намек на первый шаг, как в спину раздался голос, произнесший совершенно серьезным тоном, без всяческих старческих ноток:
