Сергей Лукьяненко - Непоседа
— Так много караванов? — приятно удивился Трикс.
— Конечно. Ведь все знают, что скоро наши страны сойдутся в страшной войне, после которой, быть может, песок пустыни засыплет Дахриан, а трава прорастет сквозь камни вашей безымянной столицы. Пока этого еще не случилось — самое время немножко заработать.
Трикс подумал, что образ мысли самаршанцев все-таки остается для него полнейшей загадкой.
— Я поеду с тобой, Васаб, — сказал он. — Как долго будет длиться путь?
— Если будет на то воля Высшего, — купец почтительно прикрыл голову ладонями, поскольку упоминать о Высшем Божестве с непокрытой головой считалось у самаршанцев неуважительным и потому опасным, — то завтра к вечеру. Или послезавтра к утру. На все воля Высшего, да совьет он нам такую крепкую веревку, чтобы мы поднялись из Теснины Страданий на Гору Блаженства ничуть не утомившись!
— Я поеду с вами, — вздохнул Трикс.
Через полчаса, умывшись в озере и позавтракав вчерашними лепешками с остатками вчерашнего кебаба, Трикс взгромоздился на верблюда (нельзя сказать, что это сильно понравилось верблюду или Триксу) и маленький караван двинулся в путь.
Солнце медленно вставало из-за горизонта. Теплело. Верблюды монотонно шагали между дюнами, Трикса раскачивало из стороны в сторону. Это сильно напоминало качку на палубе корабля.
— Не хочешь ли скоротать дорогу? — спросил Васаб.
— Как? — заинтересовался Трикс. — Песней?
— Песней? — поразился Васаб. — Нет, что ты. Песня сушит рот и горло, в пустыне не надо петь. Негромкое чтение стихов — вот что скрасит путь!
— Ну… начинай, — предложил Трикс.
Васаб откашлялся. И сказал:
— Я прочту тебе несколько врубай моего сочинения.
Стражники и племянник как-то незаметно поотстали от Куркума.
— Врубай? — удивился Трикс. — А что это?
— О! Это одна из вершин нашей поэзии! — обрадовался купец. — Не каждый может врубиться в мудрость, сокрытую в четырех коротких строчках… Вот, послушай…
Трикс кивнул и приготовился врубаться.
— Я напился вчера, хоть совсем не хотел,
И сегодня напьюсь, хоть пока не успел.
Что поделать! Я очень люблю напиваться,
Я и завтра напьюсь — ведь таков мой удел!
— Сильные стихи! — похвалил Трикс, которому вовсе не хотелось выглядеть неврубившимся. Ободренный Васаб кивнул: — Да, это из любимых… А вот еще:
Мы ничтожны пред небом, как будто червяк,
Не постигнуть Вселенскую мудрость никак!
Лишь Великий Визирь — он сильнее, чем небо,
Он мудрее Вселенной! Клянусь, это так!
Трикс задумался:
— Ну… интересная мысль, конечно. Но как-то немножко приземлено.
Васаб вздохнул и самокритично признал:
— Да, философии чуть-чуть не хватает. Но это из обязательного. В начале каждого чтения врубай положено восхвалить Великого Визиря. Для иностранца, конечно, лучше врубайи с общечеловеческими ценностями. Вот, к примеру:
Дева юная, вновь ты явилась ко мне,
И слова о любви прошептала в огне…
Я проснулся — о ужас, жена моя рядом!
Лучше жизнь всю проспать и скончаться во сне!
— Это… интересно, — чуть смутился Трикс.
— Васаб знает, что нравится молодежи! — ухмыльнулся купец. — Васаб сам когда-то был молодым! Ну, теперь твоя очередь…
— У нас врубай не сочиняют, — признался Трикс. — У нас всякие другие стихи…
Охранники и племянник, заметив, что угроза прослушивания врубай миновала, приблизились.
— И какие же стихи? — заинтересовался Васаб.
— Ну… к примеру, хламерики. Купец удивленно приподнял густые брови. — Это когда всякую ерунду рифмуют, — пояснил Трикс. — Но смешно! Вот, послушай…
Некий маг, проживавший в Дилоне,
Колдовал себе мясо в бульоне.
Съев похлебку, чудак,
Не наелся никак,
Глупый маг, проживавший в Дилоне.
— Кажется, улавливаю идею, — кивнул Васаб.
— Вот еще, — сказал ободренный Трикс:
Был рыцарь в бою отважный,
Но только здоровьем неважный.
Меч поднял — и хлоп,
Отправился в гроб,
Хотя был в бою отважный!
Васаб вежливо посмеялся. Потом сказал:
— Кажется, я уловил основную идею. Рифмуются первая, вторая и пятая строфа… Первая и пятая частично повторяются… В первой надо описать, кто и где находился, затем — что произошло. Хм… Прими же ответный дар, уважаемый Трикс!
Трикс приготовился слушать.
В траве жил веселый кузнечик,
Зелененький, как огуречик.
Лягушка пришла,
Поживу нашла —
И съеден веселый кузнечик…
— Хорошо, — признал Трикс. — Но грустно немного! Хламерик-то получился детский, малыши будут плакать.
— Ничего-ничего, — кивнул Васаб, оглаживая бороду. — Дети тоже должны понимать, что все не вечно под луной. К тому же дети жестоки по своей природе, не сглаженной воспитанием. Ну кто из нас в детстве не давил муравьев?
Трикс печально кивнул.
— Кто не бросал камнями в бродячую собаку?
Трикс задумался.
— Кто не привязывал колокольчик к хвосту пойманного шакала? Кто не подсовывал птице в гнездо вместо яиц гладкие округлые камешки? Кто не кидал скорпионов в прозрачный сосуд, чтобы они дрались насмерть?
— Я так не делал, — в ужасе сказал Трикс, чьи детские жестокости ограничились разоренным муравейником (за который его немилосердно выдрал со-герцогский лесничий — с разрешения родителей, между прочим).
— Ну… бывают люди благородные от самого рождения, — смутился Васаб.
Некоторое время ехали молча. Начинало припекать. Верблюды шли все так же неторопливо и размеренно. Трикс печально подумал, что если бы верблюды могли бежать со скоростью скакового коня, то путь к Дахриану занял бы гораздо меньше времени. Впрочем, кто сказал, что они не могут? Просто не хотят!
— Маг я или не маг? — спросил себя шепотом Трикс. — Буду ли я ждать милостей от природы или возьму их силой?
— А? — встрепенулся задремавший Васаб.
— Хотел бы ты попасть в Дахриан уже сегодня? — спросил Трикс небрежно.
Глаза купца загорелись.
— Хотел бы я искупаться в прохладном бассейне во дворе своего дома? Хотел бы поесть вкусный плов? Хотел бы лечь спать с любимой младшей женой?
— То есть ответ положительный, — кивнул Трикс. — Что ж… посмотрим, что можно сделать!
— О! — обрадовался купец. — Колдовство! Настоящее северное колдовство! Я весь внимание, друг мой!
