Роджер Желязны - Порождения света и тьмы. Джек-из-Тени. Князь Света.
— Я слишком беспристрастен, чтобы сопротивляться чему-либо из принципа. Моя же жизнь, это совсем другое дело, — и его глаза вспыхивают зеленым огнем.
— Прежде чем ты попытаешься обратить свою силу против меня, Вэйким, знай, что уже слишком поздно.
Он поднимает трость.
— Тебя послали либо пес, либо птица, и нет никакой разницы, кто именно…
Вверх фонтаном взлетают зеленые искры, заполняют весь павильон.
— Я знаю, ты не просто предвозвестник чумы. Ты слишком одарен, ты, по меньшей мере, посланник...
Павильон вокруг них исчезает, и они стоят теперь на открытом воздухе в самом центре Ярмарки.
— Знай же, что до тебя были и другие, и все они потерпели неудачу...
Зеленый луч срывается с трости и сигнальной ракетой прочерчивает небосклон.
— И двое из них пали от руки того, кто приближается сейчас...
Свет в вышине не исчезает, пульсирует.
— Смотри, же на того, кто является на сцену среди хаоса, на того, чья холодная металлическая рука поддерживает слабых и угнетенных.
Он грядет, скачет с небес верхом на огромном звере из полированного металла. Зверь этот о восьми ногах, и копыта его — бриллианты. Он замедляется с каждым скачком, ибо каждый новый его шаг вдвое короче предыдущего.
— Его зовут Стальной Генерал, и он тоже мастер фуги, Вэйким. Он откликнулся на мой сигнальный огонь.
Вверх смотрит Вэйким и видит того, кто был когда-то человеком. Благодаря то ли магии Врамина, то ли собственному предчувствию, знает он, что будет это для него первое настоящее испытание на всей его тысячелетней памяти.
Зеленое пламя падает теперь на Мадрака, он шевелится и со стоном встает.
Восемь бриллиантов касаются земли, и до Вэйкима доносятся издалека звуки банджо.
* * *Красная Ведьма вызывает Колесницу Десяти и приказывает подать себе золотой плащ. Сегодня направляется она через все небо — в Кольцо, в середине которого движутся Миры.
Сегодня направляется она через все небо, чтобы со свойственной ей неистовостью показать...
Там, в мирах Жизни и Смерти, в хорошо ей знакомых мирах.
И вот, одни говорят, что ее имя — Милосердие, другие — Вожделение. Ее потаенное имя — Изида. Ее потаенный дух — прах.
* * *..Жрец-евнух высшей касты ставит свечи перед парой стоптанных башмаков.
..Пес треплет грязную рукавицу, знававшую не один лучший век.
..Слепые Норны бьют по крохотной серебряной наковаленке пальцами-киянками. На металле лежит отрезок голубого света.
Обитель сокровенного желания
Принц Который Был Тысячью прогуливается у моря и под морем. Второй разумный обитатель мира, по которому он прогуливается, так и не знает, создал Принц этот мир или только открыл его. И в самом деле, никогда нельзя быть уверенным, что именно делает мудрость: порождает нечто или только его обнаруживает; ну а Принц, без сомнения, мудр.
Он идет берегом. В семи шагах у него за спиной проступают на песке следы его ног. Высоко над головой висит моресвод.
Море висит у него над головой, поскольку нет у моря выбора. Мир, по которому прогуливается Принц, устроен так, что когда приближаешься к нему с любой стороны, кажется, что нет в нем ни клочка суши, ни кусочка тверди. Если же, однако, нырнуть, погрузиться достаточно глубоко в окружающее этот мир море, то вынырнешь на морском дне в верхние слои атмосферы. Спускаясь дальше, доберешься и до суши. Прогуливаясь по ней, наткнешься и на другие водоемы, водоемы, окруженные сушей, под морем, что висит в небе.
Открытое море протекает примерно в тысяче футов над головой. У дна плавают светящиеся рыбы, напоминая изменчивые созвездия. А внизу, на суше все полно отблесков.
Говаривали, что мир наподобие безымянного этого места с морем вместо небес не может, по всей вероятности, существовать. Говорившие явно ошибались. Достаточно постулировать существование бесконечности, остальное приложится.
Принц Который Был Тысячью находится в совершенно исключительном положении. Помимо всего прочего, он — телепортист, а это еще более редкое явление, чем мастер фуги времен. Очень редкое явление — по правде, он — единственный его образец. Он может переносить себя — причем мгновенно — в любое место, какое только сможет реально себе представить.
А воображение у него очень живое. Допустим, что всякое место, о котором ты можешь помыслить, существует где-то в бесконечности. Так вот, если Принц тоже способен о нем помыслить, то он способен его также и посетить. Ну а далее, некоторые теоретики утверждают, что визуализация Принцем определенного места и самовозволение в него — это на самом деле акт творения. Никто не знал прежде об этом месте, и если Принц способен его отыскать, то, возможно, он просто дает ему стать. Тем не менее — постулируй бесконечность, остальное приложится.
У Принца нет ни малейшей идеи касательно того, где и как расположен этот безымянный мир по отношению к остальной вселенной. И его это не волнует. Он может прийти и уйти когда захочет, взяв с собой кого пожелает.
Но пришел он, однако, один, ибо хочет навестить свою жену.
Он стоит у моря, под морем и выкликает ее имя, Нефтида, и ждет, пока не прилетит к нему над водой ветерок, не коснется его, не назовет его имя.
Тогда склоняет он чело и чувствует, что вокруг кто-то есть.
— Как поживает мир с тобой, любимая? — спрашивает он.
И пронизывает воздух всхлипывание, нарушает монотонную круговерть бурунов.
— Хорошо, — приходит ответ. — Ну а ты, мой господин?
— Буду правдив, а не вежлив — так себе;
— Оно все кричит по ночам?
— Да.
— Я думала о тебе, когда струилась и веяла. Я наделала птиц, чтобы не так одиноко было мне в воздухе, но крики их либо пронзительны, либо печальны. Ну так что же сказать мне тебе, чтобы быть более вежливой, чем правдивой? Что не сыта я по горло этой жизнью, которая и не жизнь вовсе? Что не сохну от желания вновь стать женщиной, а не дыханием, цветом, движением? Что не жажду вновь дотронуться до тебя, почувствовать еще раз твое прикосновение к моему телу? И чтобы все эти глаголы из метафор стали реальностью? Тебе ведомо все, что могу я сказать, но — увы — ни один из богов не обладает всемогуществом. Я не буду ныть, мой господин, однако боюсь я безумия, которое иногда меня посещает, — ты не знаешь, как это угнетает, — никогда не есть, никогда не спать, никогда не притронуться ни к чему твердому. Сколько уже минуло времени.?
— Много веков.
— Я знаю, что все жены по отношению к своим мужьям порядочные суки, и прошу у тебя прощения. Но кому еще могу я поскулить, кроме тебя?
