Сергей Малицкий - Печать льда
– Иди, Джейса! – повторил Рин.
Девушка повернулась и пошла, а потом и побежала прочь, едва не сбив невысокого крепыша в сером колпаке. Дети засвистели и побежали вслед за звонаркой.
– Берегись! – раздался визгливый голос над головой Рина, и выплеснутые помои едва не обрызгали ему сапоги.
Глава 4
КАМРЕТ
Вельтская харчевня была известна и сытной кухней, и резными колоннами из мореного дуба, что поддерживали черные балки потолка, и вельтскими музыкантами, которые вечерами не просто дудели в дудки, а извлекали из них чудесные звуки.
Но славилась харчевня одним: в ней не дозволялось размахивать не только оружием, но и кулаками. А если уж кто добивался кулачной льготы, то им неизменно оказывался какой-нибудь вельт, поэтому подобное случалось крайне редко.
И посетителей, и хозяина харчевни – хромого седого вельта – сложившаяся традиция вполне устраивала, тем более что между собой вельты не ссорились даже в подпитии. На прочих любителей северной кухни внимания не обращали, а в случае редкой драки успокаивали хулигана одним ударом. Кулаки у вельтов, закаленные тяжелыми веслами, длинными мечами и топорами, были крепкими. Так что всякое непотребство в окрестностях вельтской харчевни вывелось само собой, что устраивало многих солидных горожан, а уж Камрета в первую очередь, хотя солидности за ним не числилось никогда. Явных врагов у Камрета не было, но само его благоденствие неминуемо предполагало, что кто-то поделился со стариком толикой богатства или зажиточности. И не всегда осознание подобной утраты поднимало настроение вольным или невольным благодетельным заимодавцам.
Вот и теперь старик забился в самый дальний угол харчевни, где возле мутного окошка предавался любимейшему занятию – потрошил глиняный горшок, наполненный тушенной с овощами бараниной.
– Садись, малыш. – Камрет обтер подбородок чистой тряпицей и привычно поправил черную ленту, стягивающую седые космы. – Вижу, выспался. Хочешь есть?
– Уже перекусил. – Рин опустился на лавку и тут же почувствовал голод. Харчевня была полна, за столами стоял гул полуденного трепа и витали запахи, которые мгновенно смыли небогатый завтрак Хаклика не только из памяти, но и из желудка.
– Я не предлагаю перекусить, – махнул рукой Камрет, подзывая вельтского мальчишку с забранными под холстину вихрами. – Я предлагаю поесть, а едой тебя Хаклик обеспечить не в состоянии… Дружок! Принеси-ка большой кусок печеного мяса, теплую лепешку с сыром и кружку горячего вина. Да не вздумай разбавлять его водой! Ваше вино и так столь слабо, что скорее лопнет брюхо, чем окосеют глаза. И быстро!..
Рин попытался не согласиться с предложением, но Камрет скорчил гримасу:
– Не суетись, малыш, я угощаю. Хотя бы в память о твоем отце! Вчера траур закончился, но, надеюсь, память о славном Роде Олфейне не скоро выветрится из головенок жителей благословенной Айсы. Фейр уже был?
– Да, – кивнул Рин. – Забрал ключ от ворот Водяной башни, что-то опять искал. И пытался выяснить кое-что. Но я спал.
– Еще бы ты не спал! – хохотнул Камрет, вновь наклоняясь к горшку. – Я влил тебе в рот целую ложку травяного отвара на молоке! Сейчас у тебя должно ломить все тело. Не пугайся, никто не брал твое тело поносить и не использовал его на тяжелых работах и в гнусных забавах. Просто ты едва не сдох, малыш. А возвращение к жизни неминуемо должно повторить тот же путь, которым ты собирался ее покинуть. Боль скоро пройдет.
– Я не собирался умирать! – гордо выпрямился Рин.
– Ты всякий раз не собираешься, – кивнул Камрет. – Правда, забыл уже, наверное, сколько раз то мне, то Ласаху приходилось вытаскивать тебя из тени Единого? Не меньше сотни! Когда твой отец отмучился, я даже вздохнул с облегчением, что мой младший друг перестанет заглядывать в лицо смерти, пытаясь излечить недуг, который ему неподвластен. Ты не должен пробовать вычерпать из себя больше, чем в тебе есть, потому что по причине лекарского и колдовского невежества при всяком целительстве пускаешь в расход собственную жизнь. Так что ешь и не спорь! Я знаю, что тебе сейчас нужно.
Мальчишка уже притащил блюдо с куском мяса, и Рин в самом деле почувствовал, что, если немедленно не вонзит в аппетитное кушанье зубы, желудок начнет переваривать сам себя. Служка помаячил пару секунд возле стола, надеясь на монетку благодарности, но старик пригрозил ему щелчком по лбу, и маленький вельт счел за лучшее удалиться. Камрет отодвинул горшок, запустил за щеку указательный и большой пальцы и принялся ощупывать натруженные зубы, с интересом наблюдая, как Рин усмиряет собственный пыл, чинно упражняясь с двузубой вилкой и коротким ножом.
– Забудь про ключ от Водяной башни, – наконец сказал старик, когда с помощью запасенного шипа листовертки волоконца баранины были извлечены изо рта, а содержимое немалого кубка с бульканьем исчезло за рядами не по возрасту крепких зубов. – Ворота не закрывались уже лет двести, и я вовсе не уверен, что замок на них не рассыпался от ржавчины. Любой кузнец откует тебе ключ лучше прежнего, правда, придется заказать у него еще и замок. Хотя подъемные решетки в порядке. С тех пор как твой отец слег, старый Гардик не забывает их проверять. Больше ничего не хочешь мне рассказать?
– И рассказать, и спросить, – кивнул Рин, чувствуя наступление полузабытой сытости. – Не знаю только, с чего начать.
– Где ты ее взял? – прошипел Камрет, навалившись грудью на стол. – С этого начни, малыш!
– Кого? – не понял Рин.
– Девку эту! – Старик сузил злые глаза.
– Девку?! – удивился Олфейн, чуть не захлебнувшись вельтским вином. – Какую девку?.. Ты о Джейсе говоришь? Так я ее вовсе ниоткуда не брал. Об этом надо было у ее матери спрашивать, да я слышал, что она еще при родах умерла?
– Подожди! – раздраженно отмахнулся Камрет. – О Джейсе – потом! Откуда ты взял девку, которую сделал опекуншей?
– Девку?.. – Рин судорожно допил вино и взъерошил волосы. – Подожди! Ты хочешь сказать, что…
– Ты знал! – Старик ткнул Рина в грудь пальцем.
– Мелькнуло подозрение, – пораженно прошептал Олфейн. – Я даже подумал, не Хозяйка ли Погани вышла на мое колдовство, но потом уверился…
– И как же ты уверился? – Камрет скривил одну из своих отвратительных рож. – Спросил ее, что ли? Колдовство… Не было никакого колдовства!
– Как же не было? – прошептал Рин. – Я все сделал, как ты меня учил! В два часа ночи воткнул в перекресток меч, приладил на рукоять свечу, зажег ее, потом… принес жертву Погани, капнув крови в огонь, сказал нужные слова. Мой меч вспыхнул, Камрет! Он горел так, словно был вырезан из смоляного полена! Погань приняла жертву, но клейма мне не дала, я опять сжег руку… И тогда я сбросил с себя плащ, нарвал листовертки и устроил костер, чтобы привлечь какого-нибудь охотника – все, как ты велел! Я читал мольбу к Единому о ниспослании силы и крепости духа до тех самых пор, пока охотник или, как ты говоришь, девка не вышла ко мне со стороны Погани! Но это был охотник, Камрет! Иглы висели у него на поясе, они не растут ближе пяти лиг от города! Да и этот меч. – Рин сорвал с пояса и положил на стол эсток. – Я не знаю, почему он оказался у меня, но он вполне может заменить охотничью пику! Я попросил охотника о помощи и получил согласие, пусть он (или она) и говорил с акцентом. Кольцо приняло его, Камрет! Я одел перстень охотнику на палец и… и он упал. Он оказался вымотан, едва жив. И мне пришлось…
