Вероника Иванова - Право быть
«Случилось нечто важное?»
А ты не заметила? Или вчера, когда скотогон разлетался на части, не в силах управлять собственной плотью, ты задремала? Мне не нравится этот туман, драгоценная. В нём есть что-то неправильное, и в то же время он — кровь от крови подлунного мира, я не чувствую ни следа магии в водяной пыли. Если дурманящая пелена возникает сама собой, одна беда, но если её кто-то когда-то создал или создаёт до сих пор... Она опасна, драгоценная. Туман влиял и на мои мысли, если бы не помощь капитана, не знаю, чем закончилось бы это трёхдневье для меня.
«Не будем говорить о том, что не случилось, а посмотрим на настоящее: ты сделал много добрых дел...».
Добрых ли? Не позволил осудить невиновного. Нашёл убийцу. Учинил, как выразился капитан, божий суд. Всё это можно назвать добром? Пусть так. Но это не мои дела!
«А чьи же?» — непритворно удивилась Мантия.
Маски, которую я снова надел. Мастера. Знаешь, я всё больше и больше начинаю подозревать одну страшную вещь... Мастера — всего лишь обычные люди, не шибко умные, не особо умелые, но как только им приходится признавать свой незавидный титул перед кем-либо, происходит превращение. Они не становятся лучше, чем были до надетой маски, они просто начинают вести себя как хорошие люди.
«Ты так думаешь?»
Я начинаю в это верить. Словно наваждение какое-то! Пока я не раскрыл ладонь и не показал всем серебряный узор, я мог сделать шаг на любую дорогу, мог струсить, отступить, убежать, отказаться от участия в событиях, но как только этот клятый Знак появился на свет, мне словно отрезало все пути к отступлению.
«А если посмотреть глубже? Ты не мог отойти в сторону потому, что тебя что-то удерживало?»
Пожалуй, да.
«Что именно? Вспомни, это очень важно».
Удерживало крепче цепей...
Глаза. Взгляды людей, обращённые на меня. В одних читалась надежда, в других — сомнение, вражда, презрение, но было и ещё что-то, общее для всех них. Что-то, присутствовавшее в каждом взгляде. Они словно просили: «Помоги» — или поддразнивали: «А ну покажи, что умеешь».
«Надеюсь, теперь ты понял, какой человек становится Мастером, а какой ни за какие сокровища мира не сможет заполучить серебряный Знак?»
Разве мы об этом говорили? Я ведь пытался объяснить совсем другое!
«Другую сторону монеты, это верно. А теперь просто переверни её, хорошо? Сможешь?»
Ты снова загадываешь загадки!
«А ты не желаешь немножко поиграть... Ты видел глаза людей, и ты читал по ним. Для тебя эти многоцветные зеркала, серые, синие, зелёные, карие и жёлтые, не были пустыми или мутными. Так и остальные Мастера: они получают своё могущество потому, что никогда не остаются глухи и слепы, как бы больно им ни было».
Ну какое же это могущество! Они просто следуют раз и навсегда выученному канону, который гласит, что Мастер есть существо мудрое, сильное и справедливое!
«Считаешь это простым делом?»
Нет, ни в коем случае.
«Так что же тебе не нравится?»
Эта фрэллова маска! Почему я не мог всё то же самое сделать от своего имени? Почему мне обязательно нужно было представиться Мастером, чтобы получить право помогать?
«Потому что имя может напугать или оттолкнуть... Люди, как, впрочем, и все живые существа, легко подчиняются тому, кто сильнее, но это не самое главное. Люди не могут жить без веры, и желательно в кого-нибудь находящегося над мирской суетой. Если им однажды дали веру в Мастеров, должно случиться что-то невероятное, чтобы власть серебряного Знака перестала покорять умы».
Значит, иного не дано? Только представляясь кем-то лучшим, чем есть на самом деле, можно снискать уважение и получить поддержку?
«Так проще».
Опять клонишь к простоте всего сущего? Хорошо. Пусть во главе всего и вся будет простота. Но уж слишком близко она подошла к обману.
«Ты забыл одну крохотную деталь. Вспомнишь сам или воспользуешься моей памятью?»
О чём я забыл?
«Мастер никогда не начинает действовать, пока его о том не попросят, а стало быть, ответственность за ложь и правду, которые прозвучат, берёт на себя просящий».
И люди об этом догадываются?
«Ещё бы! Часто к тебе обращаются со словами просьбы?.. То-то. Но люди настолько легкомысленны, что не понимают: даже мимолётный взгляд может стать как просьбой, так и приказом к действию».
Но что тогда получается? Если Мастер всегда читает обращённые на него взгляды, а любой из них может попросить, по воле хозяина или против воли... У Мастера вообще остаётся время на собственные заботы?
«Можно ведь не доставать Знак».
Можно, хотя... Э, постой-ка. Показывая серебряный узор, Мастер словно объявляет людям о том, что намеревается принять участие в их судьбах, верно? Но это означает очень неприятную вещь. Он выбирает. Он принимает решение. Он может...
«Отказаться. Всё верно».
Отказаться и уйти, осознанно препоручив проблему времени и случаю?
«Поверь, на такой поступок, как рассказывают очевидцы, тоже надобно немало мудрости и смелости».
Что ж, хотя бы одно мне стало понятно: почему Мастеров никто не любит.
«И почему же? Порадуй меня, глупую, своим откровением».
Потому что они вольны в решении вступить в бой или убежать.
«Как и любое другое существо. Но на время сражения Мастер становится рабом своего громкого титула, а сие тайное свойство, к сожалению, надёжно укрыто от любопытных глаз».
Располагать свободой шагнуть в пропасть или отпрянуть от края. А если рискнёшь и отправишься в полёт, до самого его окончания не узнаешь, вознесут ли тебя крылья на спасительную высоту или, сомкнувшись, разобьют о камень... Звучит хуже насмешки.
«На всё воля богов, любовь моя. Впрочем, многие верят, что Мастер, приступая к своим обязанностям, пускает внутрь своей плоти некий высший дух, который и вершит суд».
Это не про меня. Я-то никого не могу впустить, ведь мой Знак — поддельный.
«Ты уже впустил многих...».
От тебя я не мог отказаться, даже если бы и хотел. В конце концов, меня никто не спрашивал. А серебряный зверёк... Что сделано, то сделано, не хочу вспоминать.
«Ну поддельный ты Мастер или настоящий, а благодарные страждущие находятся. Вернее, находят тебя», — подмигнула Мантия.
— Я искал вас, — ответил на незаданный вопрос чуть запыхавшийся капитан. — Думал, вы на пристани.
— А я решил посидеть на берегу, подальше от суеты. Что-то случилось?
— Нет, всё хорошо. Я только хотел вам отдать...
Кошель, довольно тяжёлый даже на вид и позвякивающий своим содержимым.
— Не понимаю.
— Это ваша доля.
— В чём?
— В сделке.
— Позвольте, капитан, я не заключал никакой...
