Майкл Салливан - Восход империи
Однажды Гвен отказалась его принять, чем едва не разбила ему сердце. Не потребовалось много времени, чтобы выяснить причину ее отказа. Посетители борделей частенько жестоко обращались с проститутками, и девушки Медфордского дома не были исключением. Гвен избил дворянин, облеченный властью, избил так страшно, что она не желала никому показываться на глаза. Шериф города не стал бы тратить время на жалобы шлюх, независимо от того, был ли виновник благородным господином или закоренелым бандитом.
Два дня спустя обидчика нашли мертвым — его тело висело посреди Дворянской площади. Городские власти закрыли Медфордский дом и арестовали всех проституток. Им было приказано опознать убийцу — в противном случае их ожидала смертная казнь. Ко всеобщему удивлению, в тюрьме девушки пробыли всего одну ночь. На следующий день Медфордский дом снова открылся, а шериф принес публичные извинения за арест и заверил, что каждого, кто посмеет жестоко обращаться с женщиной, независимо от рода ее занятий и положения в обществе, ждет скорая расправа. С тех пор Медфордский дом процветал под неожиданным покровительством. Ройс никогда не вспоминал об этом случае, а Гвен никогда ни о чем не спрашивала, но он был уверен, что ей все известно. Точно так же знала она и об его эльфийском происхождении задолго до того, как он решился рассказать ей.
Прошлым летом Ройс вернулся из Авемпарты с твердым намерением быть с Гвен предельно честным и открыть ей свою тайну. Он никогда и никому — даже Адриану — не говорил о том, что он наполовину эльф. Он был уверен, что Гвен возненавидит его — за то, что он жалкий двойгер, как называли эльфов-полукровок, или за то, что столько лет лгал ей. Он предложил Гвен прогуляться по берегу Галевира, подальше от людских глаз, чтобы она, никого не стыдясь, смогла обрушить на него свою ярость. Набравшись храбрости, он все рассказал и покорно ждал, когда она его ударит. Он заранее решил, что позволит ей это сделать. Пусть выцарапает ему глаза, если захочет. Хоть это он ей должен. «Ну конечно, ты из эльфов, — сказала она, нежно касаясь его руки. — Это что, тайна?»
Она не объяснила, откуда ей это известно, а он был так счастлив, что не стал спрашивать. Просто принял как должное: Гвен всегда все знает. И что у него на сердце — тоже.
— В чем дело? — снова спросила она.
— Почему ты не собрала вещи?
Гвен помолчала и лукаво улыбнулась, давая понять, что ему не удастся сбить ее с толку и увести разговор в сторону.
— В этом нет необходимости. Никто не собирается на нас нападать.
Ройс поднял брови.
— Сам король держит коня наготове на случай, если придется в спешке покидать город. Ты что, знаешь больше всех?
Гвен кивнула.
— Откуда?
— Будь Медфорд хоть в малейшей опасности, ты бы не спрашивал, почему я не собрала вещи. Я бы уже тряслась на спине у Мышки, едва дыша, а ты гнал бы ее подальше от города.
— И все же, — сказал он, — мне было бы спокойнее, если бы ты перебралась в монастырь.
— Я не могу оставить девочек.
— Возьми их с собой. У Майрона там полно места.
— Ты хочешь, чтобы я отвезла шлюх в монастырь? К монахам?
— Я хочу, чтобы ты была в безопасности. К тому же Магнус и Альберт тоже там. Уверяю тебя, уж они-то не монахи.
— Я подумаю. — Она улыбнулась. — Но ведь ты снова уезжаешь. Подождем до твоего возвращения. Время терпит.
— Откуда ты всегда все знаешь? — в который раз удивился он. — Королю следует нанять тебя вместо нас.
— Я из Калиса. Это у нас в крови, — сказала она, подмигнув ему. — Когда ты уезжаешь?
— Скоро… Думаю, прямо сегодня. Я оставил Адриана дожидаться гонца из замка в «Розе и шипе».
— Ты еще не рассказал Адриану правду?
Ройс отвел глаза в сторону.
— Ах, вот в чем дело! А тебе не кажется, что пора бы?
— Нет. Только потому, что какой-то там волшебник… — Он запнулся. — Послушай, да расскажи я Адриану о том, что видел, он окончательно потеряет рассудок. Будь Адриан мотыльком, он летел бы на всякое пламя, что встретится на его пути. Он пожертвует собой, если надо будет, и ради чего? Даже если это правда, вся эта чепуха с наследником случилась сотни лет назад и не имеет к нему никакого отношения. Почему ты думаешь, что Эсрахаддон не… Волшебники играют людьми, ведь так? Они этим живут. Он велел мне молчать, заставил поклясться, что унесу эту тайну с собой в могилу. Но ты не хуже меня понимаешь, в чем был его расчет. Надеялся, что я проболтаюсь Адриану. А я не люблю, когда меня используют, и не допущу, чтобы Адриан погиб по прихоти какого-то колдуна.
Гвен молчала, глядя на него с понимающей улыбкой.
— Что? — спросил Ройс.
— Кажется, ты пытаешься убедить самого себя, но у тебя не слишком складно получается. Думаю, тебе нелишне припомнить, что вы с Адрианом совершенно разные люди. Хочешь позаботиться о нем, но смотришь на дело по-кошачьи.
— Как смотрю?
Гвен озадаченно взглянула на Ройса и усмехнулась.
— Что ж, видимо, это выражение известно только в Калисе. Попробую объяснить. Представь, что ты — кот, а Адриан — пес. Тебе хочется его порадовать. Ты приносишь ему дохлую мышь и удивляешься, что ему она не нравится. А ты всего-навсего должен научиться смотреть на мир глазами пса, а не решать, что для него лучше. Только научившись этому, ты поймешь, что псу больше по вкусу сочная мозговая кость, даже если коту она вовсе не нужна.
— Стало быть, ты считаешь, что я должен позволить Адриану пойти на верную смерть?
— Я всего лишь хочу сказать, что для Адриана сражаться — и даже умереть в бою — то же самое, что для собаки кость. Кроме того, спроси себя: скрывая от него то, что тебе известно, ты заботишься о нем — или о себе?
— Кинжалы, собаки, кошки… — недовольно пробурчал Ройс.
— Что?
— Да так, ничего. — Он провел рукой по ее волосам. — И откуда в тебе столько мудрости?
— Мудрости? — Гвен рассмеялась. — Мне тридцать четыре года, я гулящая девка и влюблена в закоренелого преступника. Это ты называешь мудростью?
— А ты посмотри на это моими глазами.
Он нежно поцеловал ее, крепко сжав в объятиях. Вспомнив последний разговор с Адрианом, он подумал: может, и впрямь следовало бы давно бросить все дела и наконец устроить свою жизнь с Гвен? Он постоянно ловил себя на мысли, что с каждым днем ему все труднее с ней расставаться. Когда он уходил от нее, его одолевала страшная тоска. Ройс никогда не думал о таком повороте событий. Он всегда старался держать ее на расстоянии — ради ее и своего блага. Его полная опасностей жизнь была возможна лишь до тех пор, пока его ничто не связывало, пока у него не было ничего, что могло быть использовано против него.
