Олег Говда - Сабля и крест
— Не позволит ли, светоч моих глаз, приказать воинам, чтобы они дали роздых лошадям. А то эти собаки готовы загнать до смерти горемычных животных, лишь бы угодить своему повелителю. Но от такого старания только вред. Гяуры не зря придумали поговорку о башибузуке, который в намазе готов лоб об пол расшибить…
Юноша запутался в ливне слов мудрого наставника, которые к тому же слышал через одно, но сумел понять главное: воины ожидают приказа — а, следовательно, остаются покорными и продолжают верить в воинское счастье своего хана! Эта мысль сразу вернула юноше ускользающее самообладание.
'И чего я так взъярился?! — подумал он, успокаиваясь. — Ведь поход только начинается!'
Салах-Гирей взглянул на аталыка и утвердительно кивнул, переводя измученного аргамака с убийственного галопа на легкий шаг.
Кучам немедленно подал условный знак десятникам, и весь чамбул замедлил движение, подтягиваясь и приобретая подобие воинского отряда. А еще чуть погодя, когда дыхание животных стало ровнее и тише, аталык подал еще один знак, приказывая всем остановиться.
Обеспокоенные пастухи-коневоды тут же спешились и принялись обихаживать коней. Заботливо обтирали им потные бока пуками сухой травы, отпускали подпруги, осматривали копыта. Вместе с кумысом каждый степняк впитал непреложный закон Дикого Поля: с добрым конем — домой вернешься, а с увечным — навек в степи останешься.
Пока воины приводили в порядок сбрую и себя, Салах-Гирей отозвал в сторону Кучама.
— Мне, как и прежде, нужен твой совет, наставник, — начал без обиняков юный хан. — Ближайшие селения урусов предупреждены о нас. Значит, люди и сами попрятались, и добро унесли… Что лучше — переждать, пока тревога уляжется, или пробираться в глубь страны? Как по мне, то оба варианта плохи. Долго ждать — нет провианта, а соваться дальше — воинов маловато. Да и какие это воины, — Салах-Гирей махнул пренебрежительно рукой.
— Ну, о еде, мой повелитель, я волновался бы в последнюю голову. Летом степь всех прокормит. Если не дичью, то рыбой. Поэтому, если б не близкий поход Солнцеликого султана, можно бы спокойно ждать своего часа, хоть и до первого снега. Но сейчас лучше поспешить. Если только ты, светоч моих глаз, все еще хочешь нести впереди орды семихвостный бунчук Гиреев. Поэтому я посоветую пробираться дальше. Осторожно, ночью, выслав далеко вперед и по сторонам дозорных. А там — на все воля всемогущего Аллаха! Чуть раньше, или чуть позже, нам подвернется беспечное селение. Ведь гяуры завсегда на 'авось' рассчитывают. Уверен: нам даже слишком далеко ходить не придется.
— Очень мудрые и правильные слова, уважаемый учитель, — негромко одобрил выводы аталыка чей-то картавый голос. — А вместе со мной вы проделаете этот путь и быстрее, и проще.
Юный хан с наставником настолько были увлечены разговором, что и не заметили, как на утоптанную лошадьми плешь, вышел давешний неказистый мужичонка, назвавшийся бесом и так уверенно пообещавший Салах-Гирею свою помощь. Здешние травы, хоть и не такие высокие, как на побережье, все еще поднимались выше пояса, и невысокого Панька, сутулившегося под грузом старого седла, до последнего момента укрывали с головой.
Салах-Гирей, как увидел его, даже вздрогнул от прилива ярости.
— Ишак паршивый! Падаль, негодная даже для червяков! — рыкнул едва сдерживаясь. — Ты! Ты… смеешь показываться мне на глаза?! Эй! Кто там! Возьмите его! Жечь огнем! Драть на ремни! Конями разорвать!
Хан порывисто обнажил лезвие ятагана и, совершенно позабыв о прежнем неудачном опыте общения со злым духом, казалось, готов был собственноручно срубить взлохмаченную голову Рудого Панька. Но тот раболепно поклонился и уважительно промолвил, неестественно и страшно выворачивая голову:
— Твое право карать и миловать, сын Повелителя Степи. Но, прошу тебя: умерь свой праведный гнев и выслушай меня сначала… В том, что произошло на переправе, моя вина ничтожно мала. Не провинность даже, а так — глупая легкомысленность. Я не могу утверждать наверняка, но все указывает на то, что у одного из запорожцев, совершенно неожиданно для меня, оказался слишком сильный ангел-хранитель. Очевидно, он и разбудил уже усыпленных казаков. А я, будучи уверен, что все сделано, не проследил до конца. Именно в этом моя вина, и больше ни в чем. Но, уверяю тебя, молодой хан, если доверишься мне еще раз — то не пожалеешь…
— Что?! — затопал ногами юноша. — После того, как запорожцы зажгли сигнальный огонь и переполошили всех на сто верст вокруг, я должен опять доверять тебе? Чтобы мой отряд нашел окончательную погибель в землях неверных? Никогда этому не бывать! Безумец, ты заслуживаешь самое тяжкое наказание и можешь быть уверен: оно упадет на твою голову! Будь ты хоть трижды… шайтан!.. — правда, последние слова Салах-Гирей произнес уже не столь уверенно, наконец-то вспомнив, с кем разговаривает.
— Позволь напомнить тебе кое-что, свирепый и справедливый… — спокойно ответил Рудый Панько, даже не пытаясь освободиться из рук воинов, которые, хоть и с опасением, но повинуясь ханскому приказу, крепко взяли его за локти. — Ведь ты отправился в поход за добычей?.. Так в чем же дело? Возьми ее! Я предлагаю тебе богатое село, которым ты овладеешь без малейшего сопротивления, как самой покорной наложницей. И если захваченные пленники, скот и прочее добро, не удовлетворят тебя — о, надежда рода Гиреев, вот тогда секи мою голову. Ну, что — по рукам? Поклянусь, чем захочешь, — бес призадумался на мгновение и очень серьезно прибавил. — А чтоб мне до скончания веков только по земле ходить и в человеческом облике томиться, если брешу хоть словом…
У всякого ордынца теплеет на сердце, когда он слышит о богатой добыче. Кроме того, юный хан еще не успел позабыть о чародейском могуществе Панька, поэтому он без особого сопротивления позволил бесу уговорить себя.
— Хорошо, Панько-ага, я попытаюсь еще раз поверить тебе, но — клянусь Аллахом, это в последний раз. И если ты обманешь мое доверие…
— Можешь не продолжать, наимудрейший сын своего великого отца, — с едва прикрытой насмешкой прервал Салах-Гирея бес. — Этого не случится. В аду индульгенций нет. И рушить клятву не принято.
— Ты сказал, шайтан… — поднял указующий перст аталык, как бы ставя точку в разговоре. — Мы тебя услышали.
— Да, — кивнул хан. — И где же это село? Как далеко отсюда?
— Всего лишь в каких-то пяти днях пути.
— Пять переходов? — переспросил Салах-Гирей и призадумался. Так далеко забираться в земли неверных он не хотел. В ожидании большого похода слишком мало воинов доверил своему сыну Джанибек-Гирей. — Далековато… Ты уверен, что…
