Сергей Джевага - Посох для чародея
Наконец отчаяние полностью овладело мной. Я остановился и плюхнулся на землю. Хорош маг! Грязный, мокрый, окровавленный и уставший. Надо собирать ветки, разжигать костер. Но сил и на это не было.
И тут мне почудились голоса. Я вскочил на ноги, прислушался. Точно! Кто-то разговаривает. Причем рядом. Я побрел на шум, через каждый шаг останавливаясь, чтобы не потерять направление. Ощущениям уже не доверял. Через десяток шагов заметил желтые проблески огня. Ускорил шаги. В груди птицей забилась надежда. Уже все равно, пусть даже разбойничий лагерь, лишь бы люди!
Я выбрался из-за деревьев и очутился на окраине маленькой лесной деревушки. Несколько укрытых гнилой соломой дряхлых домишек, конюшня, явно заброшенная кузница… Вот и все. Не густо. Но самое главное - тут есть люди. Значит, можно попроситься на ночлег, а завтра выспросить дорогу до Гента.
Деревенька небольшая, всего в три-четыре дома. Но по периметру на высоких шестах стоят факелы, наверное, чтобы светом отпугивать зверье. Окошки темные, спят все. Но ведь я слышал голоса, значит, кто-то еще бодрствует! И точно, едва я поравнялся с первым домиком, меня окликнули. Я повернулся на голос и увидел древнего худого старика, одетого в какое-то рванье. Он заковылял ко мне, опираясь на клюку и подслеповато щурясь.
- Ты кто такой, мил человек? - не слишком дружелюбно спросил он.
- Путник,- прохрипел я, понимая, что вид у меня паршивый и говорить надо вежливо, если хочу остаться.- Иду в Гент. Но заблудился по дороге, а потом увидел вашу деревушку…
Старик окинул меня внимательным взглядом выцветших глаз. Поцокал языком, нахмурился.
- Нескладно врешь,- перебил он меня враждебно.- Нет тут никакого Гента!
Я почувствовал, как отвисла челюсть от такой новости. Как нет?! Можно, конечно, предположить, что деревенька дремучая, оторванная от мира. Но… нет, не может этого быть. Гент - слишком большой город, чтобы не знать о нем. Скорее уж у старика ум от старости помутился.
- Дедушка, а есть тут еще кто-то кроме тебя? - ласково спросил я.
- Ну есть,- сказал старик еще враждебнее.- А тебе кто нужен, проходимец? Или просто так выведываешь, разбойник проклятый?
«Что-то разговор не задался»,- с тоской подумал я. Улыбнулся, постарался выглядеть как можно дружелюбнее. Старика лучше не злить. А то натравит на меня всю деревню. И плутай потом снова впотьмах.
- Не разбойник я, дедушка. Всего лишь путник.
- Врешь, поганец, и не краснеешь! - сорвался дед на визг и потряс клюкой у меня перед носом.- Я вас, мронье племя, за версту чую.
Я не стал спрашивать, каким образом он чует разбойников. По запаху, наверное. Хотя от меня воняло, и еще как… Надо ж так в болоте извозиться! Свиньи у Тоха и то, поди, чище. Но старик был явно не в себе: верещит, палкой машет. Лучше отойти подальше, а то еще слюнями забрызгает.
- Дедуль, успокойся,- я начал потихоньку злиться.- Да не разбойник я, не разбойник…
- Меня не обманешь! - прошипел дед.- Вот сейчас кликну селян, будешь знать, как бедных людей грабить!
Я невольно отшатнулся. Бежать? Нет, не хочется. Да и что я, дряхлого старика испугаюсь? Пусть зовет кого хочет. Уж лучше с кем-то другим поговорить, чем полоумному деду доказывать свое не бандитское происхождение.
- У-у-у… испужался, злыдень! - возликовал старик.- Вот я тебе! Михай! Андей! Тит! Просыпайтесь, сучьи дети!.. Разбойники напали!..
Словно по команде, из нескольких домов вывалились здоровенные бородатые мужики. Стоят, сонно моргают, позевывают, на меня смотрят угрюмо и недоброжелательно.
- Ты чего разорался, староста? - спросил один из них, почесывая клочковатую русую бороду.- Спать не даешь…
Старик сразу же выпятил тощую грудь, указал на меня клюкой.
- Да вот разбойничек пожаловал,- заверещал он.- Ворюга, видать. Бродит тут, выведывает.
Мужик глянул на меня исподлобья, сощурился - свет факелов явно был тускловат, пожевал губами задумчиво.
- Энтот, что ли? - хмыкнул он.- Да на него дунешь - улетит. Зачем всех будил-то? Тут и один справится.
Мужик развернулся ко мне, стал закатывать рукава рубахи. Остальные смотрели еще сонно, пока не понимали, что происходит.
- Ребят, ошибся ваш дед,- проблеял я жалко, глядя на огромные, заросшие черной шерстью кулаки. Таким громилам лучше под руку не попадаться. Один другого больше, звериная сила играет в мускулах, требует выхода.- Не разбойник я…
- Это мы сейчас проверим,- небрежно пообещал мне другой селянин.- Мы тебя на кол посадим. Если выживешь, то добрый человек. Если нет, то вор и злодей.
Внутри у меня все похолодело. Вот так зашел на огонек! И что теперь делать-то? Бежать поздно - окружили со всех сторон, драться бесполезно - затопчут меня эти буйволы. Но и умирать как-то не хочется…
- Ты дрын свой брось,- посоветовал старик.- Не поможет он тебе.
- Это не дрын, дедуля, это посох… - прошептал я. И активировал один из потоков плетения.
Энергии не пожалел, уж очень испугался расправы. Посох вспыхнул как маленькое солнце. В последний момент я все же успел закрыть глаза, но почти не помогло. На какое-то мгновение я просто ослеп. Мужики отшатнулись в ужасе - от меня шел такой жар, что одежда жгла, да и бороды вспыхнуть могли. Я зарычал от избытка чувств, махнул раскаленным прутом над головой. Желтый, пылающий стержень смазался в дугу, трава вокруг меня мгновенно высохла и полыхнула.
- Ну кто первый? - рявкнул я страшным голосом. Помню, морду постарался сделать злую: щерю зубы,плююсь и ругаюсь. А у самого ноги подкашиваются от страха. Главное - это не показывать. А то закидают камнями, и никакая магия не поможет. Такие люди… А люди ли они? Такие люди только язык силы и понимают. Если ты слабее, то с удовольствием сгноят или в дерьме утопят, если же сильнее, то в ножки будут кланяться, и пыль с твоих сапог слизывать, да еще причмокивать и приговаривать, как же им это нравится, какая пыль вкусная и питательная…
- Батюшки-светы, чародеюшко! - воскликнул старик. Он рухнул на колени и посмотрел на меня со странной надеждой.- Дождались…
Мужики теперь таращились со страхом и непонятным восторгом. Вслед за старостой опустились на колени, смиренно склонили головы. От былой злобы и агрессии не осталось и следа. Только что это была стая полков, готовая разорвать меня на части. Теперь же, как дворняги, ластятся, заглядывают в глаза.
На вспышку света и крики из домов высыпали женщины, дети, старики. Обступили меня, стали кланяться, принесли еще факелов, стало светло, как днем. На меня показывали пальцами, перешептывались между собой, пугливо ежились.
- Чародей! Чаровник! - шептались в толпе.- Наконец-то!
- А он настоящий?
