Игорь Ковальчук - Скиталец
Как только Дик оказался в безлюдном уголке трюма, он протянул другу руку и решительно дернул его на себя.
Трагерн, впрочем, ступил на доски нижней палубы с достоинством и даже с важностью, не присущей ему прежде. Он был облачен в длинный и широкий друидский плащ с капюшоном — того цвета, который позволяет неподвижному человеку оставаться совершенно незаметным в лесу. Под плащом на нем было что-то вроде длинной — до щиколоток — котты[8] с разрезами от колена. На голове Трагерна оказался золотой налобный венец с рисунком из колосков, переплетенных с рунами огама. На поясе висел золотой серп и какие-то мешочки, пряно пахнущие сухими травами, а на груди — вырезанная из дерева фигурка. Что она изображала, понять было невозможно.
— Каким ты франтом, — заметил Дик, оглядывая друга с головы до ног.
— Да, я наконец-то стал друидом, полноправным членом Круга, — гордо ответил Трагерн.
— А до того?
— До того был только учеником. Я думал, ты знаешь.
— Вот как? Я вижу, твои заслуги по снятию печати оценили довольно высоко.
— А тебе жалко? — обиделся друид. — Тебе-то с печатью тоже ничего не удалось сделать!
— Ладно, без ссор… А где твоя змея?
— Какая еще змея?
— Ну всем известно, что друидов всюду сопровождает хотя бы одна змея.
— Неверный признак. Ты же не друид…
— Но и я не змея, — улыбаясь, сказала выступившая из темноты Серпиана. — Я — серпентис, разница все-таки есть… Вы бы не кричали о друидах и змеях, господа, на весь корабль. А то придется не только глушащее заклинание накладывать, но и мозги морякам прочищать. А эти мозги еще искать надо, лишняя забота… Потише, ладно? Рада тебя видеть, Трагерн. — Она обняла его одной рукой.
На ней наконец-то было нормальное платье, которое они купили в Акре в тот же вечер, как вернулись с гор, от источника. Покупать пришлось ношеное, у дочки трактирщика, и самое дорогое, праздничное, поскольку лишь его Серпиана могла надеть без гримаски недовольства на лице. Дик, конечно, купил ей ткани на новое платье, но не желал ждать, пока она что-то там сошьет: ей было холодно нагишом — иллюзия хоть и создает видимость приличий, но при этом совершенно не греет. Пришлось мириться с чужим платьем.
— Прекрасно выглядишь, — объявил друид, любуясь невестой друга. — Румянец, глазки сияют…
— Не продолжай, — оборвал молодой рыцарь. — И не пяль глаза на чужое. И, кстати, снимай-ка свои друидские шмотки. Не будешь же ты в таком виде расхаживать среди христиан. Быстро окажешься за бортом и никому ничего не докажешь.
Он стащил с друга плащ, длинную котту и наголовник. Под друидическим облачением Трагерн оказался одет вполне обычно — рубаха да штаны. Герефорд решил снять с ремня все, что там было — серп, нож с роговой рукояткой, мешочки.
— Не пугай народ, — назидательно закончил он. — Заворачивай в плащ, живо. И в сумку. Вот сюда.
— Только-только стал друидом, а ты и покрасоваться не даешь.
— Терпи. Нечего тогда было ко мне проситься.
— Да вы ж без меня пропадете!
— А с тобой попадем. В неприятности…
— Мужчины, хватит препираться. Пива на корабле нет, вино под запретом, — рассмеялась Серпиана. — Нечем будет мириться.
— Женщина, мы не ссоримся, мы принципиальный вопрос выясняем — кто кому задолжал, за кем, стало быть, выпивка.
— Наверное, за мной, — со вздохом признал Трагерн. — Признаю, что в хрустальном гроте поступил нехорошо, готов при случае выставить бочонок эля и жду ваших распоряжений.
Друид и рыцарь-маг обнялись. Все эти препирательства были чем-то вроде доброй шутки — а как иначе двое мужчин могли показать, что они чертовски рады видеть друг друга? На палубу они выбрались, лишь обсудив все, что смогли. Дик узнал, что во время магической драки Трагерна ранило каким-то боевым заклинанием, прилетевшим то ли от Далхана, то ли от Герефорда, и он, осознав, что в этой ситуации способен только погибнуть, но ничем не сможет помочь, обратился к учителю. Тот его услышал и вытащил к себе. Впрочем, без активной помощи ученика он не смог бы сделать этого. Впервые в жизни Трагерн безупречно и мгновенно создал врата прямого перехода. Но ему, перенапрягшемуся, сразу после спасения потребовалось серьезное лечение. И лишь через полгода он смог предпринять первую попытку найти потерявшихся друзей.
Историю схватки с Рэил он выслушал затаив дыхание, как ребенок слушает любимую волшебную сказку. Впрочем, его суждения были вполне трезвыми и обдуманными. Он предположил, что Далхан сдался в первую очередь потому, что оказался оторван от своих «соратников», снабжающих его энергией. «Любой служитель Ангела Зла слаб тем, — объяснил он, — что в одиночку стоит очень мало. Последователи Сатаны сильны, когда они сплочены. И сплотиться им нетрудно — образ Зла слишком привлекателен. Он — как соль, которая придает жизни вкус. Стезя Добра большинству кажется слишком пресной. И все потому, что они ценят в жизни только телесные блага. Они не способны найти разнообразие в самих себе».
— Все это слишком умно для такого тупого рубаки, как я, — оборвал его Дик. — Соль, Стезя Добра и Зла… Я вот о чем хотел спросить — значит, чтобы одолеть Далхана, я должен тащить его на окраины вселенной?
— А ты собираешься с ним биться?
— Ну как же иначе. Нюхом чую, что этот красавчик еще появится на сцене. И придется мылить его холеную шею… Не люблю высокородных. Все они настолько изнежены, что кажутся бесполезными существами… Впрочем, нет, вру. Не все. Мой король — мужик что надо.
— Потому ты и собираешься его спасать? — спросил Трагерн, глядя па друга с необычной серьезностью.
— Не только потому. Или ты, как и Серииана, будешь меня убеждать, что этого делать не стоит?
— Мне, говоря по чести, нет дела до короля Англии. Но мне дорога Британия. А сейчас там творится черт знает что…
— Не чертыхайся, — машинально поправил Дик. — Что там творится?
— Ты легко догадаешься сам. О том, что государь попал в плен, уже всем известно. И началась дикая грызня за власть. Бедного Артура чуть не задушили…
— Артура? Сына принца Готсррида?
— Его самого. Одного из двух предполагаемых наследников. Поскольку Ричард поспешил женить его на дочке Танкреда, все решили, что именно он и должен быть правителем. Тем более — он еще мальчишка, пяти нет, и Регентский совет во главе с королевой Альенор Аквитанской…
— Стоп, какой еще Регентский совет? Его же не было!
— Уже есть. Регентскому совету пришлась по вкусу мысль править за малыша. Когда еще ему стук нет шестнадцать… Но тут принц Иоанн Мортен напомнил о своем существовании. Помнишь латынь? Cui prodest scelus, is fecit![9] То есть…
— Я знаю, что это значит.
