Таран Матару - Инквизиция
— На этом доказательства обвинения заканчиваются, — заявил Рук, поднимая свои записульки и читая вслух. — Подведем итог. Мотив есть — членство в Наковальне у Флетчера, а у Отелло… — Он помедлил, затем поднял другую бумажку. — Ну, список правонарушений Отелло длиной с мою руку. Нападение на пинкертонцев, сопротивление при аресте, распространение антилюдской пропаганды. Известный смутьян.
— Это к делу не относится! — громко произнес Арктур, глядя на присяжных.
— Тем не менее, мотив! — прорычал Рук, подстрекая Арктура возразить. У Флетчера еще больше потяжелело на душе, когда он увидел, как Рук передал присяжным листок. Отелло не был виновен ни в одном из этих преступлений. Он просто взял на себя вину и принимал побои ради своего брата Атиллы.
— Нам известны орудия убийства, начиная с ожогов на телах от Саламандры Флетчера и заканчивая находкой томагавка Торсейджера, — продолжил Рук, кивком указывая на оружие на столе. — Наконец, у нас имеется надежный свидетель, который подтверждает их присутствие. Теперь расспросим обвиняемых. Стража, подведите гнома к трибуне свидетелей!
Отелло с трудом поднялся на ноги, когда с него сняли оковы, затем прошаркал к трибуне. Он сердито посмотрел наРука, с отвращением скривив губы. Усы встали дыбом.
— Где ты был в ночь нападения? — спросил Рук, переплетя пальцы.
Отелло с вызовом посмотрел наРука и скрестил руки на груди, звякнув цепями.
— Почему ты напал на этих людей? — потребовал ответа Рук, наклонившись вперед. — Это было запланированное или ситуационное убийство?
Взгляд Отелло не дрогнул. Он стоялнеподвижно, как статуя, если не считать того, как грудь поднималась и опадала.
— Кажется, твой кляп сделал свое дело, Яков, — загоготал Рук. — Он как язык проглотил!
Позади послышался тихий смешок. Флетчер повернулся и увидел, что старый король Альфрик улыбается.
— Но он все еще смотрит на меня явно неуважительно, вы согласны, Чарльз? — сказал Рук. Шутливые нотки внезапно исчезли из голоса.
— Действительно. Возмутительно неуважительно. И выглядит неопрятно. Борода нечесана, повсюду волосы, — ответил Чарльз, потирая подбородок. — Его внешность не показывает залу суда должного уважения.
Сейчас они ломали комедию, это Флетчер явно видел. Он чувствовал себя так, будто смотрит плохо поставленную пантомиму, и это внушило ему страх — все было спланировано заранее.
— Яков, почему бы тебе не постричь его? — предложил Чарльз, поманив громилу.
Кровь отхлынула от лица Отелло. Он попытался встать, но Чарльз хлопнул по плечам гнома, удерживая того на стуле. В обычных обстоятельствах дюжий гном с легкостью вывернулся бы из захвата Чарльза, но цепи мешали ему, из-за них он мог только раскачиваться взад-вперед.
— Вы не имеете права! — закричал Флетчер, дергаясь в своих наручниках. — Это кощунство — резать волосы гнома!
Он боролся до тех пор, пока металл не врезался в кожу. Тонкие струйки крови потекли по пальцам.
Арктур повернулся к королю Гарольду, но монарх сидел молча, скрестив руки. Лорд Форсайт, Дидрик и леди Фавершем ухмылялись с нечеловеческим энтузиазмом, а старый король Альфрик возбужденно шептал что-то на ухо Дидрику.
— Это противоречит гражданскому праву, — обратился Арктур к суду присяжных. — Это незаконно!
— У гномов нет прав, — засмеялся Рук, пока Яков шел к трибуне. — Мы приведем его в вид, надлежащий для суда. Стрижка еще никому не повредила.
— Вы этого не сделаете! — взревел Арктур, поднимая палец, который вспыхнул голубым. Но при щелчке мушкетов он помедлил. Стражники двинулись вперед, нацелив мушкеты ему в грудь. Он упал на колени рядом с Флетчером. Яков вытащил изогнутый клинок, вставая рядом с Чарльзом и Отелло.
— Не смотри, — прошептал Арктур, сжимая запястье Флетчера, чтобы он перестал бороться с острыми металлическими наручниками. — Они хотят увидеть твои страдания.
Флетчер не сводил взгляда с Отелло, пока тот боролся, дергаясь туда-сюда и скрежеща зубами. Он выглядел, как животное, и присяжные с отвращением качали головами.
— Я уже не способен страдать, — наконец ответил Флетчер с сухими глазами. Он чувствовал только гнев, огнем горящий внутри. Он еле-еле удержался от того, чтобы не снести к черту эти наручники и не броситься к трибуне. Но понимал, что это было бы самоубийством и именно тем, чего от него хотели враги.
Мясистая длань Якова удерживала Отелло на месте, когда он поднял клинок.
— Сиди смирно, — прорычал он, хватая бороду гнома. — Ты же не хочешь, чтобы тебя постригли неровно?
Голова Отелло упала на грудь, весь боевой запал исчез, когда был отрезан первый клок. Щелчок ножа резко раздался в тишине зала. Он смотрел Флетчеру в глаза, когда первый клочок полетел на пол.
Одинокая слеза побежала по щеке, но Отелло не издал ни звука. Клинок сверкал снова и снова, и каждый раз у Флетчера возникало чувство, что нож всаживают ему в грудь. Та слеза была первой и последней. Отелло выдержал все мучения в стоическом молчании, и Флетчер посылал ему всю свою силу и храбрость.
— Как вам, инквизиторы? — спросил Яков, отступая, чтобы полюбоваться на свое творение. Теперь борода была подрезана почти так же коротко, как у Рука.
—Хммм. Хвостик. Я оставлю это себе на память, — сказал Рук, поднимая пучок волос. Отелло закрыл глаза. — Может, мне стоит превратить его в кисточку для бриться,— захохотал Чарльз, помахивая им вперед-назад, как лошадь машет хвостом.
— Слишком грязный, — отозвался Рук, с отвращением сморщив нос. — А теперь усы. Полностью. Мне всегда было интересно, как выглядит гном без…
Но он так и не закончил предложение. Двери в конце зала распахнулись, впустив вихрь дождя и свистящего ветра. С визгом появившись из темноты, в двери вошел Грифон. Верхом на нем сидел всадник в форме, черные волосы прилипли к щекам. Она сняла защитные очки, открыв серые глаза, которые с холодной яростью оглядели сцену.
— Капитан Ловетт, — ахнул Флетчер, с трудом веря своим глазам. В прошлый раз, когда он ее видел, она лежала в коме и могла общаться только через своего Клеща, Валенса.
Ловетт проехала в середину комнаты, оставив за собой след воды и не обращая внимания на полные ужаса взгляды с обеих сторон. Все еще верхом на царственном животном, она остановилась подле Якова и выхватила нож у него из рук. Рук, на мгновение потерявший дар речи, внезапно снова его обрел.
— Капитан Ловетт. Как вы смеете врываться верхом в зал суда! Сейчас же слезайте или вас обвинят в нарушении закона!
Ловетт позволила ножу упасть на пол, на лице явственно читалось отвращение.
