Альвина Волкова - Сила черного дракона
-- Ты как раз и собираешься...
Темные брови приподнялись, выражая заинтересованность.
-- Кто? - коротко уточнил Фран.
-- Надя. И это было неприятно.
-- Повернись. Я буду осторожен. Она, скорее всего, задела кожу у основания несформировавшихся чешуек. Это действительно больно.
За меня решила моя спина, которая неожиданно зверски зачесалась, и я потянулась поскрести ногтями, чтобы унять зуд.
-- Ну, что ты делаешь? - Фран сделал несколько шагов вперед, резко развернул меня к себе спиной и бесцеремонно спустил халат с плеч, - Посмотри только, до крови расчесала.
Я вскрикнула и сложила руки на груди, пока халат окончательно с меня не сполз. Не хотелось бы предстать перед глиртом в чем мать родила.
-- Чешется. Папа не говорил, что чешуя будет так чесаться.
-- А откуда ему знать, он же не дракон и не глирт.
-- Этого мне только не хватало! Достаточно того, что он эльваф.
-- Полукровка.
-- Какая разница! - фыркнула я, и на автомате пожаловалась Франу, - Я-то была уверена, что я чистокровный человек.
-- Нашла о чем переживать. Здесь ты человек.
-- С чешуей?
-- Под одеждой не видно.
Осторожные прикосновения Франчиаса рождали в моем теле тысячи маленьких разрядов, но не пронзительно болезненных, как в случае с Надей, а терпимых и даже приятных.
-- Постарайся не чесать. Перетерпи.
-- А это возможно? - усомнилась я.
-- Помогает теплая ванная с маслами.
-- Какими?
-- Я схожу и все куплю. Когда это произошло?
-- Еще в пещере.
-- Я о чешуйках, - конкретизировал Фран.
-- Не знаю. Но мне кажется в момент, когда папа высыпал в ванную целое ведро льда.
-- Зачем? - закашлялся Фран, давясь смехом.
-- У меня поменяли цвет глаза, и поднялась температура. Я попросила Надю позвонить папе. Папа испугался, что я трансформируюсь прямо здесь и сейчас.
-- Слишком рано говорить о трансформации, тебе как минимум еще погода мучиться частичными изменениями, пока организм полностью не приспособиться.
-- Но папа сказал, что я должна срочно вернуться на Орни'йльвир в святилище.
-- Да, это так. Но твое превращение проходит в приделах нормы, и ничего критичного я не вижу. Если ты, конечно, не собираешься устраивать себе каждодневные ледяные души.
-- Тогда почему они появились?
-- В твоем случае, появление чешуи защитная реакция организма на резкое понижение температуры. Ты перед душем ссорилась с подругой?
-- Откуда ты знаешь? - попыталась вырваться, но Фран придержал меня за плечи.
-- Повышение температуры тела, изменение цвета и формы глаз - обычная реакция оборотня. Раздражение, гнев, ярость, боль, радость, страсть - все сильные эмоции заставляют оборотня показать свою истинную сущность. Из-за чего ссорились?
-- Она назвала меня сумасшедшей... не прямым текстом, конечно, но...
-- Она задавала щекотливые вопросы, на которые ты не могла дать ответа.
-- Да.
-- Но теперь-то она тебе верит?
-- Еще как.
-- Нина, ты хоть понимаешь, как рискуешь, доверившись ей?
-- Она моя подруга. Она помогла мне найти большую часть всех ингредиентов и ей было интересно только одно, во что я вляпалась, и как мне можно помочь.
-- Я могу быть и не прав, - задумчиво протянул великовозрастный парень, - но твоя подруга не сможет долго держать язык за зубами.
-- Не сомневаюсь.
-- Что? - руки Франа застыли на моих лопатках, - Я не ослышался?
-- Нет. Она обязательно кому-нибудь растреплет. Но то, что у нее из этого получиться, даже фантастикой не назовешь - истинный бред сумасшедшего.
-- Она так плохо умеет рассказывать?
-- Так сильно привирает.
Фран хмыкнул, положил руки у основания шеи, провел вниз до локтей, вызвав мириады мурашек и взявшись за края ворота, накинул халат мне на плечи.
-- Все, я закончил.... И оденься.... простудишься.
***
Ночью Франчиаса разбудил крик. Он проснулся моментально. Схватил меч, лежащий на табуретке у дивана, и выскочил в коридор. Осторожно приоткрыл дверь в комнату Нины. Девушка спала крепким, но тревожным сном: она громко вскрикивала и металась; влажные от пота короткие пряди топорщились, губы кривились, а руки мертвой хваткой вцепились в истерзанное одеяло.
Мужчина положил меч на тумбочку, вырвал у Нины располосованное одеяло, перевернул нетронутой стороной и накрыл скорчившееся на белых простынях тельце. На ней только легкая ночная сорочка до пят, и сквозь полупрозрачную ткань просвечивают белые кружевные шортики.
Еще когда ложились спать, она долго возмущалась, что из-за чешуек не сможет надеть любимую теплую пижаму в цветочек, а без нее она совсем замерзнет. Бормотала то она себе под нос, но слышал он ее превосходно. И она действительно замерзала.
Фран обреченно вздохнул и сходил в гостиную за одеялом. Аккуратно, чтобы ненароком не разбудить, пододвинул Нину к стенке, лег рядом и укрыл ее и себя. Человечка дрожать не перестала, но чуть успокоилась и потянулась к теплу. Фран переместил ее голову себе на плечо, приобнял. Во сне Нина испустила тихий вздох облегчения и положила влажную ладошку ему на грудь. Фран свободной рукой убрал прилипшие прядки с ее щеки. Нина завозилась, устраиваясь поудобнее. Вдруг повернула голову и потерлась носом о его ладонь.
-- Максим, - прошептала она. Нежнейшая улыбка блуждала у нее на губах.
Глирт замер, но сообразив, что Нина просто говорит во сне, выдохнул.
-- Ох, Нина. Язык твой - враг твой, - прошипел Фран и закрыл глаза, - Спи, шини. Завтра трудный день.
***
Хм, утро началось с того, что кто-то ни свет, ни заря, выбрался из моей постели. Я разочарованно засопела, расставаясь со своей большой грелкой, и протянула руки, чтобы вернуть ее назад. Кто-то тихо засмеялся и пообещал приготовить завтрак. Я снова провалилась в сладкую дрему.
-- Просыпайся, завтрак остынет.
Я открыла глаза и с недоумением узрела довольную донельзя физиономию глирта. Он сидел на корточках у моей постели, щурил золотые глаза и хитро улыбался. Черные, как воронье крыло, волосы свободно падали на плечи и казались вполне густыми и ухоженными - совсем не тот куцый хвостик, который я видела вначале. Опустила взгляд ниже на крепкую юношескую грудь. Отметила красивый рельеф мышц. Хмыкнула. Опустила взгляд еще ниже. Джинсы не застегнуты на две верхние пуговицы и чуть приспущены на бедрах. Соблазнительно, блин.
-- Доброе утро, - осипшим голосом выдавила я.
-- Кому доброе, а кому-то ночью отлежали руку.
