Дмитрий Колотилин - "Завтра Война" (СИ)
- Я иду с тобой! – Лера вновь выдала.
- Я тоже иду! – тут же заявила и Лиза.
Чай сегодня особенный, наваристый, от чего благоухает малиной сильнее, как никогда, да и вкус более терпкий, отдающий сладостью лесных ягод. Да и булочки такие нежные, такие румяные, как будто бы только что из печи. Да что я? Они действительно только из печи, как и пирожки, лежащие рядом. Мои любимые – одни с капустой, другие с яйцом и зелёным луком.
- Сергей! – Лера еле сдерживалась: - Ты почему молчишь?! Ты слышал, что я сказала?!
- И вам доброе утро, - произношу, как можно спокойнее и безразличнее, для чего продолжаю пить: - Чайку будете?
- Ты издеваешься?! – Лера вот-вот должна вскипеть, будто бы чайник на огне.
- Я? Ни разу, - с тем же спокойствием отвечаю, изображая недоумение простачка: - Так будете чайку-то? Пока он ещё горячий. И присели бы что ли.
- Ты слышал, что я сказала?!!
- Да.
- И почему тогда молчишь?!!
- Я не молчу.
- А что тогда делаешь?!!
- Чай пью и с тобой вот беседую. Так что? Налить вам?
Не знаю, почему я сейчас вот так спокойно сижу, наверное, настроение хорошее, а может, просто хочется, не важно, но Лера уже была вне себя, готовая начать бить семейный сервиз.
- Скажи, что я тебе должен? Без эмоций, без крика, тихо и спокойно.
- Взять с собой, - Лера попыталась сказать без всплеска женской ярости.
- И тебя? – обращаюсь к Лизе.
- Да!
- Я просил спокойно говорить.
- Да.
- Ага. А куда?
- Как куда? В поход!
- Ага.
- Какой поход?
- Ты из меня дурочку делаешь?
- Без эмоций, спокойно.
- В который ты собираешь людей.
- Я никого не собираю.
- То есть, ты никуда не собираешься?
- Собираюсь, но лично я никого не собираю, я пью чай с булочками.
- Сергей, хватит уже, люди готовятся к походу, Вася со своими мужиками на ушах который день! Гномы рвут и мечут! Волки точат когти!
- И я тут причём? Ты же видела, сколько людей теперь во дворце, все куда-то собираются, что-то делают.
- Ты хочешь, чтобы я обиделась?
- Нет, ибо нет повода.
- Ты меня пытаешься отшить и игнорируешь мою просьбу!
- Во-первых, я тебя не отшиваю, - перевожу взгляд на Лизу: - Тебя кстати тоже. Во-вторых, я не игнорирую вас обоих. И в-третьих, ты не просила, а влетела сюда и тут же заявила, мол, я должен.
- Я тебя поняла. Значит, ты меня брать не собираешься с собой.
- Умница ты моя, сама все понимаешь.
- Почему?! Тебе поддержка не нужна?!!
- Нужна, очень, но тебя я взять не могу, - вновь перевожу взгляд на Лизу: - Тебя кстати тоже.
- Но почему?
- Ты сама не догадаешься? Сердце не подскажет? Разум не сообразит?
- Опять?!
- Лер, ты ведь у меня взрослая, тебе больше, чем Лизе.
- Я уже взрослая! – Лиза вскочила.
- Ага, - вновь обращаюсь к Лере: - Ты сама знаешь, почему я тебя не могу взять. Хотел бы, но не могу, не потому что…, а потому, что…, - мой взгляд опустился от её глаз к её животу: - Не могу я тобой рисковать, сама должна понимать. Вдруг что не так, … извини, но не могу.
- Да и приглядывать за государством кто будет в отсутствие Великого Князя, Княгиня? – в дверях появился Истислав.
- А я?
- А ты ещё маленькая, - улыбаюсь, глядя на Лизу.
- Я не маленькая! Я взрослая! Я могу за себя постоять! Я могу!..
- Молодчинка, но все же, я не могу тебя взять, да и кто защитит Леру?
- Три десятка приставленных к ней охранниц, - Лиза обиженно пробурчала себе под нос, а я перевёл вопросительный взгляд на Истислава, который смог лишь пожать плечами.
- А о маме твоей кто будет заботиться? Вот видишь, ты здесь нужна, а когда подрастёшь, обязательно возьмём тебя с собой, только тренируйся, чтобы быть сильной.
- Я буду! Я буду тренироваться! Каждый день!!! – девочка вновь вспыхнула детской радостью.
- Вот и хорошо.
- Государь, нам пора.
- Ну, дамы, оставляю вас с чаем и булочками, только пирожки все не ешьте, мне парочку оставьте, пожалуйста, - встаю из-за стола, подойдя к Лере и поцеловав её в щеку, после шепнув: - Я люблю тебя.
После сразу же выхожу из обеденного зала, дабы оставленные девушки не очнулись, вспомнив ещё что-то очень важное и не заставив вновь выслушивать ультимативные требования моих любимых террористок, не идущих ни на какие переговоры.
Впереди ждал насыщенный и вероятно изнурительный день, ведь столько всего надо успеть, когда даже славящиеся своим терпением гномы уже всем своим видом показывают, что не в силах более ожидать. Да и вдобавок вновь не поспал, и в этот раз потому, что меня попытались обуревать кошмары. Как только я засыпал, сразу же оказывался в эпицентре какого-то сражения, в котором мои соратники гибли один за другим, а я не мог ничего поделать. И каждый раз враги были разные, будто бы целая очередь выстроилась, дабы уничтожить меня с моей дружиной.
Кажется, я трижды попытался заснуть, хорошо, что не сжёг дворец, да и Лере, лежавшей все также возле меня, боялся причинить хоть какой вред, поэтому, я тихонечко вышел, бесшумно прошёл через дворец и по винтовой лестнице забрался на смотровую площадку, венчаемую остроконечной крышей, откуда открывался вид на мои земли с высоты полёта птицы. Так я и просидел там, любуясь, как первый снег в ночи стремится покрыть собой окрестности, чтобы по утру все было бы идеально белым. Мир спал, не считая ночных охотников, шелестящих в ночи своими крыльями в поисках добычи, и где-то неподалёку ухал филин, которому отзывался уже где-то в лесу его сосед. А я вспоминал своего деда, что, страдая накопленными болезнями и стойкой бессонницей, по ночам садился на кухне и принимался за выпекание блинов. Пацанёнком, бывало, проснусь, зайду, поздороваюсь с охающим дедом и возьму несколько блинов из одной из двух почти полуметровых столбов. А дед у меня был ворчливый, в принципе, как и я сейчас, только вот, ворчать мне не на кого, но это пока. Вот придёт моё время, ух и наворчусь я на всех своих родных!
«Слышишь, дедушка, я о тебе помню! Да и о бабушке, и о дяде, о всех!!! Я помню о всех, не забыл и не забуду!!!»
Странно, но чем ближе ко времени похода, тем сильнее обуревает тоска, терзающая мириадами острых коготков. Впервые я собрался на время покинуть Новоград, и делать этого не хочется, хотя, знаю, что необходимо. Но если раньше я оказывался далеко от этой земли не по своей воле, то сейчас я вправе отказаться, но парадокс состоит в том, что как раз отказаться я не могу. И это ещё сильнее терзает меня, наваливаясь угнетающей депрессией, от которой хочется выть на луны, спрятавшиеся среди густых свинцовых облаков, затянувших все небо от горизонта до горизонта.
