Оксана Гринберга - Чужой мир
— Скорее всего, согласится, — ответил Бэк, слезая со скамьи. — Ведь ты так много для нее сделала… Ладно, пойду прогуляюсь, поговорю с ней.
— А ужинать? — удивилась мама Нисса. — Разве ты не останешься?
Он покачал головой.
— Нет. Вечером за вами зайду. Прощай, красавица, — это, наверное, мне.
— А… до свидания, — растерянно ответила я вслед мужчине, когда он уже вышел из дома. Может, не стоило ножом размахивать?
Мама Нисса помешивала суп, тихонечко напевая. Я прислушалась — речь шла о любви воина и принцессы. На пути у влюбленных возникло непредвиденное препятствие в виде смерти этого самого воина. Печально…
— Пойдем, деточка, платье померим, пока суп еще не сварился, — сказала женщина. — Сегодня праздник, нечего в обносках ходить! К тому же, ты у меня настоящая красавица.
Она поднялась, а я осталась в нерешительности сидеть на лавке. Все как–то неправильно получается. Не только попала в чужой мир, но еще и заняла чужое место!
Мама Нисса тем временем открыла сундук, и стала доставать из него аккуратно сложенные вещи, преимущественно темно–серых цветов. Хотя иногда попадались яркие, красные и желтые тона.
— А… Бэк знает, что я не твоя дочь?.
— Знает, — кивнула женщина. — Он единственный, кто в курсе. Будет лучше, если другие будут считать тебя Эиринн!
— Почему?
— Я живу здесь уже много лет. Меня в Квартале Нищих все знают, кто–то даже уважает. Но в этом месте полно законченных мерзавцев, — мама Нисса вздохнула. — Здесь плохо относятся к новоприбывшим… Особенно, если они не могут за себя постоять.
Я хотела возмутиться, но промолчала. Уж что–что, а постоять за себя могла всегда.
— Если будут думать, что ты — моя дочь, и, к тому же, Гильдия встанет на твою защиту, тебе ничего не угрожает. Вот, посмотри — платье Эиринн! Она, конечно, была чуть меньше ростом, но такая же худенькая, как ты.
Женщина держала сложенную темно–зеленую материю.
— Спасибо, — я взяла в руки одежду давно умершей девочки. Понятно, что мама Нисса права. Сейчас не время устанавливать свои правила. К тому же, я почти что ничего не знала об этом мире. — Мне… сразу примерить?
— Как хочешь! Можешь после еды. Сейчас еще плащ поищу и фибулу (прим. — круглая застежка на плащи), — она вернулась к своим поискам в сундуке.
Я быстро скинула темно–серую уродливую тряпку, служившую мне платьем, которая в Риге сгодилась бы только на половую тряпку.
— Сначала это, — сказала женщина, протягивая длинную, до колен, светлую льняную сорочку. Затем с ее помощью нырнула головой в зеленую материю платья, разыскивая рукава и ворот. Наконец, натянула. Платье вовсе не казалось коротким, наоборот, подол практически достигал пола. По консервативному вырезу на груди шла светлая вышивка. Красиво! Уж не руки мамы Ниссы создавали эти узоры в виде переплетенных косичек?
Женщина обвязала зеленый пояс вокруг моей талии.
— Да, очень хорошо, — произнесла она дрогнувшим голосом. — Носи, пожалуйста, это платье… Я хочу тебе его подарить.
— Спасибо, — опять ответила я. Что же все время хочется плакать? — Я даже не знаю, как отблагодарить…
— Если и благодарить, то не меня, — ответила мама Нисса. — На все воля Богини—Матери. Она послала тебя в сложное время. Как для меня, так и для тебя, деточка.
Да, время и впрямь непростое…
— Расскажи мне о себе, Марта, — попросила Нисса. — Как ты попала в Туиренн? Почему оказалась одна, больная, на ступенях храма Бригитты? Почему оставила свой Род? Почему рядом не было мужчины, который должен о тебе заботится?
Слишком много вопросов. Что рассказать о себе? Любила одного, вышла замуж за другого… Хотела развестись, но муж попросил дать еще один шанс. Пошла за молоком, попала под колеса. Тащилась по пустыне, пока не умерла в очередной раз. А, может, меня все же спасли в последний момент, кто знает? Я ни в чем не была уверена.
— Как–то все глупо получилось, — вздохнула я. Сказать, что из другого мира? По словам Меры, страшная напасть, что уничтожала их страну, тоже приходила из другого… Нет, надеюсь, не из нашего! Наверное, лучше не придавать огласке сей факт. Вспомнила слова темноволосого красавчика, что посла Улайда повесили на воротах. Как бы самой не очутиться рядом!
— Я совсем запуталась, — пришлось признаться.
— Так бывает, — женщина присела рядом на лавку. — Сбежала из дома?
Я нерешительно кивнула. Ну, если думать образно, можно и так сказать.
— А как же твои родители?..
— Они умерли, когда мне исполнилось шестнадцать… Осталась бабушка, но она тоже умерла. Два года назад. Затем я вышла замуж, но не за того человека…
— Ушла от него?
Покачала головой. Хотела уйти, но он уговорил остаться…
— Собираешься к нему вернуться?
— Я обещала молока принести, — все, сил моих больше нет! Я вновь зарыдала, закрыв лицо ладонями. Затем продолжила, но на груди у мамы Ниссы. Боже, столько я плакала только на похоронах родителей и бабушки!
— О, я вижу, вы хорошо проводите время! — донесся веселый мужской голос. — Льете воду во славу Богини Бригиты! А я вернулся к вам ужинать. Не вовремя? Могу еще погулять!
— Нет, нет, — произнесла пожилая женщина. — Заходи, Бэк! Тебе здесь всегда рады.
Шмыгая носом и некрасиво вытирая лицо рукавом нового платья, я смотрела, как Бэк хозяйничает в доме у мамы Ниссы. Она гладила по голове, утешая. Затем взяла гребень и заплела мне две косы, завязав их зелеными лентами. Бэк тем временем убрал с огня котел и разлил в три тарелки суп. Зажег две объемные свечи, так как дневной свет, проникающий через дверной проем, сменил полумрак.
— Что, рыдала о загубленной жизни? — весело спросил он у меня. — Когда поедим, я расскажу свою историю. Надеюсь, она не менее жалостливая!
— Все, со слезами покончено, — ответила я, присаживаясь рядом за стол. — Но если хочешь, могу тебя пожалеть.
— Как именно? Я подумываю о нежных объятиях и поцелуях. Это поможет прогнать терзающие мысли и развеять грусть.
— Бэк! — строго произнесла мама Нисса. — Не забывай, что Эиринн — моя дочь. Прошу уважать и ценить ее.
— Я очень ценю, — многозначительно ответил он, заглядывая в вырез моего платья. Ай, да черт с ним, пусть пялится! Есть хотелось до ужаса.
Нисса протянула нам с Бэком деревянные ложки. Разломала серый хлеб, положив его на глиняную тарелку в центре стола.
— Давайте уже поедим! — сказала она. Затем добавила: — Во славу богини Бригиты! Сегодня — ее день!..
Мы принялись за суп, который оказался невероятно вкусным. Я съела две тарелки, прежде чем во мне проснулась совесть, попросив не наглеть и остановиться. Муж очень ценил изысканную французскую еду, частенько водил в дорогие рестораны. Но куриный суп с каштанами, приготовленный мамой Ниссой, на мой взгляд (вернее, вкус), затмевал изыски мастеров "высокой кухни". Хотя, может, я просто ужасно проголодалась.
