Рик Риордан - Перси Джексон и Море чудовищ
— А теперь некоторые изменения! — Тантал криво усмехнулся. — Гонки колесниц возобновляются!
По всем столам прокатился возбужденный, испуганный и недоверчивый ропот.
— Теперь мне известно, — продолжал Тантал, возвышая голос, — что эти состязания были прекращены несколько лет назад, скажем так, по техническим причинам.
— Три смерти и двадцать шесть увечий, — произнес кто-то за столом Аполлона.
— Да, да! — покивал Тантал. — Но я уверен, что все вы с радостью поддержите меня, чтобы возродить традиции лагеря. Каждый месяц победители в заездах будут получать позолоченные лавровые венки. Команды могут зарегистрироваться утром. Первые гонки произойдут в течение трех дней. Мы освободим вас от большей части повседневной деятельности, чтобы вы могли подготовить колесницы и выбрать лошадей. И еще, я забыл сообщить, команда-победительница на целый месяц освобождается от тяжелой принудительной работы!
За всеми столами раздались возбужденные возгласы. Никаких полевых работ? Никакой чистки конюшен в течение месяца? Он что, серьезно?
Возразить осмелился человек, от которого я меньше всего этого ожидал.
— Но, сэр! — произнесла Кларисса. Она нервничала, но встала, чтобы говорить от имени стола Ареса. Некоторые обитатели лагеря захихикали, увидев «Телка — смерть быкам!» у нее на спине. — А как же несение патрульной службы? То есть если мы бросим все, чтобы готовить свои колесницы…
— Вот она, героиня дня! — воскликнул Тантал. — Отважная Кларисса, которая одной рукой одержала верх над бронзовыми быками!
Кларисса заморгала, на щеках ее вспыхнул румянец.
— Хм, но я…
— К тому же скромница, — усмехнулся Тантал. — Не волнуйся, дитя мое! Это же летний лагерь. Все мы здесь, чтобы радоваться и веселиться.
— Но дерево…
— А теперь, — сказал Тантал, после того как несколько подруг Клариссы силком усадили ее на место, — прежде чем мы перейдем к хоровому пению у костра, один небольшой частный вопрос. Перси Джексон и Аннабет Чейз по какой-то причине сочли уместным привести это сюда.
Взмахом руки он указал на Тайсона.
За столами тревожно зашептались. Многие посматривали в мою сторону. Так бы и убил этого Тантала!
— Всем известно, — продолжал он, — что циклопы имеют репутацию кровожадных монстров с крайне невысоким уровнем интеллекта. В обычной ситуации я выпустил бы эту тварь в лес и натравил бы вас на него с факелами и острыми кольями. Но кто знает? Быть может, эта разновидность циклопов не так ужасна, как их собратья. Пока он не докажет, что заслуживает уничтожения, мы должны его где-то содержать. Я подумал было о конюшнях, но это будет нервировать лошадей. Быть может, в домике Гермеса?
За столом Гермеса воцарилось гробовое молчание. Тревис и Коннор Стоулл проявили неожиданный интерес к орнаменту на скатерти. Я не виню их. Домик Гермеса и без того вечно был переполнен. Он просто не мог вместить еще и огромного циклопа.
— Ладно, послушайте. — В голосе Тантала послышалось раздражение. — Чудовище могло бы стать уборщиком. Где построить для него конуру, какие будут предложения?
Неожиданно все дружно вздохнули.
Тантал в изумлении отшатнулся от Тайсона. А мне оставалось только недоверчиво взирать на зеленое свечение, которому было суждено изменить мою жизнь: над головой Тайсона возник ослепительный голографический образ.
К горлу подступила тошнота, когда я вспомнил, что Аннабет сказала насчет циклопов: «Это дети богов и духов природы… Особенно одного из богов…»
Над головой Тайсона вращался светящийся зеленый трезубец — такой же символ, какой появился надо мной, когда Посейдон признал во мне своего сына.
Настало мгновение благоговейного молчания.
Признание — редкое событие. Часть обитателей лагеря тщетно ожидали его всю жизнь. Когда прошлым летом Посейдон подал мне знак, все почтительно преклонили предо мной колени. Но теперь всем заправлял Тантал, а на него напал неудержимый хохот.
— Отлично! Думаю, теперь мы знаем, куда поселить эту тварь. Клянусь богами, я даже вижу семейное сходство!
Все дружно рассмеялись, кроме Аннабет и еще нескольких моих друзей.
Сам Тайсон, казалось, ничего не замечал. Он был слишком озадачен, стараясь прихлопнуть светящийся трезубец, постепенно бледневший над его головой. Он оказался слишком наивным, чтобы понять, что они потешаются над ним, и вообще осознавать, насколько жестоки люди.
Зато я все прекрасно понял.
Итак, у меня появился новый сосед. Моим единокровным братом стало чудовище.
Глава шестая
Нападение демонических голубей
Первые несколько дней стали для меня настоящей пыткой, как того и хотел Тантал.
Я уже не говорю о том, как Тайсон перебирался в домик Посейдона, тихонько хихикая и поминутно повторяя: «Выходит, Перси — мой брат?» — словно он выиграл в лотерею.
— Ну, Тайсон… — отвечал я ему. — Все не так просто.
Но ему никакого объяснения и не требовалось. Он просто был на седьмом небе от счастья. А я… какие бы теплые чувства я ни питал к моему крупногабаритному приятелю, не мог избавиться от неловкости. От стыда. И не скрывал этого.
Мой отец, всемогущий Посейдон, прельстился каким-то духом природы, в результате чего на свет появился Тайсон. То есть я читал мифы о циклопах. Даже помню, что частенько они приходились детьми Посейдону. Но я никогда реально не представлял их себе своими… родственниками. Пока на соседней койке не поселился Тайсон.
Новости по лагерю расходились моментально. Прежде я был Перси Джексоном, отважным парнем, который прошлым летом отыскал жезл Зевса-громовержца. А теперь превратился в бедного придурка, братцем которого было уродливое чудище.
— Но он не мой настоящий брат! — возражал я, когда Тайсона не было поблизости. — Скорее, это мой брат наполовину. Ну, вроде дальнего родственника.
Никто не поддавался на мои уловки.
Не спорю, я злился на отца. Быть его сыном стало теперь чуть ли не дурной шуткой.
Аннабет старалась меня утешить. Она предложила нам всем объединиться в команду для гонок на колесницах, чтобы отвлечься. Поймите меня правильно, мы оба ненавидели Тантала и места себе не находили, думая о судьбе лагеря, но что со всем этим делать — не знали. В ожидании пока нам не придет в голову какой-нибудь блестящий план по спасению дерева Талии, мы тешили себя мыслями о гонках. В конце концов, мама Аннабет, Афина, изобрела колесницу, а мой отец, Посейдон, создал коней. Вдвоем мы уж как-нибудь справимся.
* * *Однажды утром, когда мы с Аннабет сидели на берегу озера, рисуя эскизы колесниц, какие-то шутники из домика Афродиты, проходя мимо, спросили, не одолжить ли мне косметический карандаш для подкрашивания моего глаза… — о, прости, конечно же, глаз!
