Макс Фрай - Гнезда Химер. Хроники Хугайды
– Что ж, веселиться – так веселиться, – мрачно сказал я.
В этот момент в зал вернулись улыбчивые слуги – на сей раз они передвигались на задних конечностях, поскольку передние были заняты многочисленными кувшинами. Они быстро разместили свой груз на поверхности стола, шустро юркнули на свое место и затихли.
– Я приказал подать для тебя лучшее вино, – проникновенно сказал Таонкрахт, подвигая ко мне здоровенную посудину, которую он только что заботливо наполнил. – У меня в погребе хранится бочонок с сибельтуунгским сиреневым. Когда я впервые попробовал это вино, я понял, ради чего мы пришли сюда, преодолев темноту бесконечности.
– Куда это вы пришли, преодолев темноту бесконечности? – равнодушно спросил я, опасливо принюхиваясь к содержимому посудины. Я изо всех сил старался найти в нежном аромате прозрачной бледно-сиреневой жидкости хоть что-то отталкивающее, но у меня ничего не получилось: он был выше всяких похвал! Наверное так могли бы пахнуть гиацинты – если бы они были съедобными.
– Как это – куда? Сюда и пришли, – Таонкрахт залпом осушил свою посудину и ткнул пальцем в направлении пола – для пущей наглядности. – В Альган мы пришли, Маггот!
– Так вы не уроженцы этих мест… А откуда вы сюда пришли? – Все так же равнодушно поинтересовался я, осторожно пробуя хваленое сибельтуунгское вино. Оно оказалось таким восхитительным, что я чуть было не подавился – от удивления.
– Оттуда! – Одна из голов чудовищного Ромрахта вмешалась в нашу беседу, его рука с пафосом указала на потолок.
– Заткнись! – другая голова тут же зашипела на своего братца. – Сам не знаешь, о чем болтаешь, балбес!
– Мы пришли из другого мира! – Драматическим шепотом сообщил мне Таонкрахт. – Думаю, для таких, как ты, это сущий пустяк… Но ведомо ли тебе, чтобы дети человеческие могли преодолеть тьму, что разделяет миры?! Думаю, я был первым! – Гордо добавил он.
Я совершенно ошалел от его признания. Ничего себе ребята развлекаются! А я-то еще удивлялся, что у этого дяди хватило могущества, чтобы зачем-то похитить мое драгоценное тело оттуда, где ему было чертовски хорошо и неаккуратно поместить его в свой камин…
– Я был великим чародеем! – Патетически провозгласил Таонкрахт, звонко отхлебывая очередную порцию вина. – Возможно, самым великим из всех! Это не нравилось святошам, которые называли себя моими собратьями по вере и завидовали моему сану. И однажды они ополчились против меня. Они хотели сжечь мои книги, мои снадобья, да и меня самого заодно. Но они не знали самого главного: в одной из древних рукописей я нашел заклинание, открывающее кратчайший путь в иные земли. Мне пришлось твердить его три дня кряду, не двигаясь с места и не умолкая ни на мгновение, но в конце концов мне удалось открыть Дверь во Тьму! Оказалось, что уйти туда, где нет этих невежественных скотов – проще, чем их убить. И я ушел. Тогда я еще не знал, куда иду. Вполне могло случиться, что Дверь ведет прямехонько в преисподнюю. Но мне повезло – оказалось, что она вела в Землю Обетованную! Потом я еще несколько раз открывал Дверь для своих товарищей, а после здесь начали появляться незнакомцы, родившиеся на свет через много лет после моего ухода… Видишь ли, пергамент с заклинаниями остался на земле и прошел через великое множество рук. Думаю, в конце концов его все-таки уничтожили: по крайней мере, здесь уже давно никто не появлялся… А поначалу они приходили один за другим, чуть ли не каждый год. Некоторым из них удавалось совершить чудо, но чаще всего я был вынужден приходить им на помощь… Вот Гальту и Бэтэнбальду, например, не повезло: они заблудились во тьме, бестолковые, а когда я нашел их там, мне удалось забрать из тьмы только одно тело. С тех пор они так и живут…
– Да уж, ты мог бы постараться получше, Конм! – тут же буркнула одна из голов.
– Не гневи провидение, Бэтэнбальд! Если бы не Конм, нас бы уже давно не было среди живых, – тут же вмешалась вторая голова.
Я залпом допил сибельтуунгское вино и решительно потянулся за новой порцией: мне чертовски понравилось тепло, разлившееся по телу, и веселое спокойствие, которое оно принесло. Дурак, это пройдет не позже, чем к завтрашнему утру, и тебе станет еще хуже! – честно предупредил меня маленький мудрец, обитающий в одном из закоулков моей души. Без тебя знаю. Плевать! До завтра еще дожить надо… – Мрачным хором огрызнулись все прочие составляющие моей непомерно замысловатой личности. Я подумал, что это ужасно похоже на непрекращающийся спор голов Гальта-Бэтэнбальда и улыбнулся. Улыбка получилась не вымученная, а совершенно искренняя, к моему величайшему изумлению.
– Вот так, Маггот! – горделиво резюмировал Таонкрахт. – Я искал способ скрыться от инквизиции, а нашел нечто гораздо большее: эту чудесную землю…
На сей раз я действительно подавился и позорно закашлялся, выплевывая крошки какой-то неизвестной вкуснятины растительного происхождения, которую только что машинально потянул в рот.
– От кого ты хотел скрыться? Повтори! – Потребовал я.
– От инквизиции, – послушно повторил Таонкрахт. – А чему ты удивляешься? Так называли себя святоши, которым были ненавистны обладатели чудесных знаний…
– Да, я так и понял, – машинально согласился я. У меня голова кругом шла – не то от сибельтуунгского сиреневого, не то от удивительных открытий. Оказывается, Таонкрахт был моим земляком, мы с ним издали свой первый крик под одним и тем же небом – кто бы мог подумать! Правда, по моим расчетам, он должен был родиться лет на семьсот раньше меня, если не больше… В мне вяло зашевелилось мое знаменитое любопытство и захотелось расспросить Таонкрахта поподробнее, но мысли путались, и я никак не мог сформулировать хороший вопрос, так что вместо этого я снова приложился к своей посудине. Таонкрахт расторопно подлил мне еще немного, а потом предложил:
– Попробуй халндойнское оранжевое, Маггот. Думаю, тебе понравится.
– Понравится, наверное, – обреченно согласился я. – Давай свое оранжевое.
Некоторое время я сосредоточенно накачивался вином: мне очень понравился веселенький сумбур в голове, и я искренне надеялся, что после еще нескольких порций он сменится полным анабиозом – ха, я был готов заплатить любую цену за невероятную возможность какое-то время вообще ничего не соображать!
– Ой, а чего вы тут сидите? – жизнерадостно спросил звонкий женский голос. В зал вошла крупная высокая женщина с роскошной рыжей шевелюрой. Ее толстощекое лицо показалось мне образцом добродушия и жизнерадостности. Умом, впрочем, эта милая дама явно не отличалась: ее маленький ротик был приоткрыт, как у аквариумной рыбки, а круглые глаза казались двумя блестящими голубыми бусинами.
