Страшные истории острова Джерси (ЛП) - Майклз Эррен
Он прожил на Джерси всего неделю и все еще чувствовал себя чужаком на острове. Единственными людьми, которых он знал, были Кларисса и еще несколько человек, участвовавших в покупке дома. Никого из них нельзя было назвать друзьями. Он был очень одиноким человеком, и ему это нравилось, по крайней мере сейчас.
Дневной свет, освещавший книгу Оливера, становился розовым по мере того, как солнце начинало опускаться за горизонт. Он читал Жюля Верна «От Земли до Луны», чтобы прочувствовать, как очень умный, с богатым воображением человек из прошлого представлял себе будущее. Однако по мере того, как темнело, у него начинали болеть глаза, и читать становилось невозможно. Он положил книгу на колени и уставился в окно на сгущающуюся ночь, задаваясь вопросом, смогут ли люди из прошлого вообще понять людей из будущего или установить с ними отношения, гадая, не является ли написание книги о том, как может выглядеть будущее, самым крайним примером высокомерия в истории. Конечно, Верн во многом ошибся.
Размышляя над этими мыслями, он услышал, как наверху открылась дверь. От этого звука он замер. Он был уверен, что находится в доме один, и внезапное осознание того, что это может быть не так, пробрало его до костей.
Он сидел совершенно неподвижно, прислушиваясь, и по мере того, как тянулись минуты, он начал задаваться вопросом, не открыл ли дверь случайный ветерок. Оливер почти убедил себя, что ошибся и на самом деле ничего не слышал, когда за дальнейшим скрипом открывающейся двери последовал отчетливый звук шагов. Шаги медленно удалялись из его спальни по короткому коридору наверху. Затем они начали спускаться по лестнице. Они приближались к нему.
Мысли Оливера метались. Кто мог быть с ним в доме? Как незваный гость проник внутрь незамеченным? Разве он не был здесь один весь день напролет? Был ли это какой-нибудь соседский ребенок, который привык пробираться сюда тайком и не понял, что собственность теперь занята? Был ли это грабитель, который собирался напасть на него? И если да, то почему? Что он сделал? Кроме Макона, о котором он писал свою книгу о будущем технологий, у Оливера не было ничего, что стоило бы украсть. Конечно, это не мог быть грабитель.
Все эти мысли промелькнули в его мозгу за несколько секунд до того, как самый насущный вопрос привлек его внимание. Что ему следует делать? Должен ли он приготовиться защищаться? Должен ли он закричать, спрашивая, кто там был? Должен ли он взять телефон и вызвать полицию? Но вопросы парализовали его, и он ничего не делал, только прислушивался к шагам, которые приближались, спускаясь по лестнице.
Когда шаги достигли подножия лестницы, они не направились к нему, вместо этого повернули к задней части дома и прошли на кухню. Медленные, размеренные шаги, которым, по-видимому, не мешало отсутствие света, продолжались по кафельному полу кухни, прежде чем Оливер услышал звук открывающейся двери погреба, а затем снова закрывающейся мгновение спустя.
Внезапно все стихло.
Оливер продолжал сидеть совершенно неподвижно, его удобное кресло для чтения казалось гораздо менее удобным, чем обычно. Он прислушался, но ничего не услышал… или почти ничего. Он слышал, как легкий ветерок дует в оконные стекла. Он также слышал тихие поскрипывания, которые может издавать стареющий дом, и которые никто никогда не замечает, пока не попытается заснуть. Больше не было никаких звуков, похожих на шаги. Он не слышал никакого движения за дверью наверху. Не было слышно скрипа подвальной лестницы, как если бы кто-то спускался. Оливер прислушался, пытаясь уловить какой-нибудь звук, доносящийся из подвала, но внизу было тихо. Он задавался вопросом, что ему следует делать. Должен ли он позвонить в полицию? И что им сказать? Что кто-то прокрался в его дом и прошел из его спальни в подвал? Он начал задаваться вопросом, не померещилось ли ему это. Возможно, жизнь в одиночестве в тихом новом доме в сельской местности, вдали от постоянного жужжащего шума большого города, действовала ему на нервы.
Щелкнув, Оливер включил лампу, стоявшую рядом с его креслом, и с этим приливом света пришло мужество. Конечно, он ничего не слышал! Это было нелепо. В его доме никого не было. Должно быть, ему это померещилось. Он почувствовал, как его внезапно захлестнула волна стыда. Взрослый мужчина не должен был так себя вести! Он вел себя совершенно абсурдно. Он печально улыбнулся при мысли о том, что всего несколько мгновений назад серьезно подумывал о том, чтобы позвонить в полицию.
И все же мучительное подозрение, что он действительно слышал, как кто-то был в его доме, оставалось. Он знал, что не сможет снова расслабиться, пока не убедится, что он один, и, в конце концов, казалось по крайней мере возможным, что какой-то бродяга сейчас прячется в подвале. Он зашел на кухню и увидел, что дверь в подвал закрыта. За пару дней до этого он купил большой фонарик в хозяйственном магазине на окраине города. Он купил его с определенной целью справиться со всей темнотой в этом подвале. Фонарик был большой и сделан из металла. На упаковке хвасталось, что это тот самый фонарик, который предпочитают многие полицейские управления. Он был способен излучать ошеломляющее количество люмен, широкий луч жесткого света, который заставлял все тени метаться. Тяжелый фонарик также можно было использовать в качестве оружия, если возникала необходимость. Теперь он достал его из шкафа, ближайшего к двери в подвал, и включил. Свет был таким же ярким, как рекламировалось, и вес фонарика придавал ему уверенности.
На двери в подвал был старомодный замок. Когда Оливер въехал, агент по недвижимости оставил тяжелый старый ключ в двери, чтобы Оливер знал, что они идут рука об руку. Ключ и сейчас был там, хотя замок не был защелкнут. Оливер положил руки на дверную ручку и замер, размышляя, что бы он сделал, если бы в подвале действительно кто-то был. Он понял, что ответ был прост: он закроет дверь и запрет ее так быстро, как только сможет.
Ручка тихо повернулась, и дверь мягко распахнулась на смазанных петлях. В подвале было темно, и он снова почувствовал, как холодное и древнее дыхание овевает его тело. Оливер поднял фонарик и пронзил темноту всеми своими хвалеными 1200 люменами яркости. Подвал был пуст, по крайней мере, настолько, насколько он мог видеть со своего наблюдательного пункта наверху лестницы.
Ступени заскрипели под его весом, когда он спускался по ним. Медленно спускаясь со скрипом, следя за опорой, он осветил фонариком каждый угол. Наконец он включил единственную голую лампочку, свисавшую с потолка. Комната была такой пустой, как он и надеялся. В ней не было ничего, кроме топки для котла и стойкого ощущения, что за ним наблюдает некое враждебное присутствие.
Люди одновременно благословлены и прокляты способностью отбрасывать неприятные мысли и опасные истины. И на самом деле не так уж удивительно, что в течение часа после того, как в его доме послышались шаги, и он почувствовал присутствие какой-то злой силы в своем подвале, Оливер выбросил эти мысли из головы, посчитав их кратковременным приступом паники. Он заменил страх еще несколькими главами «С Земли на Луну», простым ужином из макарон с соусом маринара из банки и часом успокаивающего мозг просмотра телевизора. В ту ночь Оливер заснул через пять минут после того, как положил голову на подушку, и в его доме почти ничего не было, что могло бы свидетельствовать о произошедшем всего несколькими часами ранее эпизоде, который в тот момент вызвал у него такой ужас. Но ключа, который был в замке двери подвала, там больше не было. Выйдя из подвала, мужчина повернул тяжелый ключ и запер замок. Тот же самый ключ теперь лежал на его прикроватном столике, мягко освещенный полумесяцем, который излучал свой переработанный свет через 280 000 километров пустого пространства в спальню Оливера.
Два дня спустя ключ все еще лежал на прикроватном столике Оливера, но тот был на первом этаже своего дома, за рабочим столом, пытаясь писать. До сих пор он не написал ничего, кроме праздных заметок о будущем искусственного интеллекта, больше концентрируясь на языке описания, который хотел использовать, чем на самой науке. Его стол был обращен к креслу для чтения, и у него возникло искушение отойти от компьютера и сесть за него. В конце концов, читать было гораздо веселее, чем писать. С тоской глядя на свое кресло, он заметил движение за ним: перед его домом остановилась машина.
